дождутся!
Незвана дерзко улыбнулась и шагнула в бурый круг. Громко, голосисто завела небывальщину, пошла в пляс под свою песню:
Как во нашей во деревне случилось,
Что корова поросенком отелилась.
Поросеночек-то на ноги встал
Да на всё село по-конски заржал.
Тут-то куры, что совы, заухали,
Тут-то гуси, что свиньи, захрюкали.
А Любавушка, Буслаева жена,
Говорит: «Я нынче вроде не пьяна,
А взлетел ко мне наш кочет на окно,
Говорит: пойдем, Любавушка, со мной!
Я-де, кочет, во боярских сапогах,
У меня-де златы шпоры на пятах,
Уж как я тебя, Любаву, улещу,
Уж как я тебя крылом защекочу…»
Как плясала Незвана! Ах, как же она плясала! Забыла про холод под ногами – сама горела костром!
Песня гнала прочь страх, рвала в клочья недобрую тишину, отзывалась эхом в лесу и птицей летела над Блестянкой!
Наконец женщина умолкла. Вернулась на траву (какой теплой показалась живая земля под ногами!). Намотала на левую ногу онучу, сунула ногу в лапоть, завязала опорки, разогнулась… и только сейчас поняла, что уже сгустились сумерки, на небо взошла полная серебристая луна.
А вроде бы недолго плясала…
Огляделась, чувствуя сердцем какой-то подвох, и взялась за лопату. Даже не начала копать – так, краешком вонзила железо в землю.
И не удивилась, когда сзади послышался свирепый лай. Казалось, сейчас в дерзкую гостью вцепится злобный пес.
Незвана стиснула рукоять лопаты, не обернулась, четко сказала:
– Цыц, Лаюн!
За ее спиной пес удивленно взвизгнул – и замолк.
Зато воздух вокруг наполнился сорочьим стрекотом-щекотом, хлопаньем крыльев – словно птичья стая закружилась вокруг чужачки. Сейчас набросятся, вцепятся когтями, забьют клювами…
– Улетай прочь, Щекотун! – твердо проговорила Незвана.
И стих щекот. Незвана не шевелилась, не поворачивалась. Но и землю копать не продолжала. Ждала.
И раздался сзади мягкий старческий голос:
– Не сладили с тобой мои подручные, так я сам потолкую…
Вот тут Незвана оглянулась. Вгляделась в густые тени, залегшие в орешнике. Поклонилась на голос:
– Здрав будь, кладовик-дедушка! Стережешь то, чего не закапывал?
– Так и ты, красавица, не свое добывать пришла. Как тебя зовут-то?
– Я, дедушка кладовик, столько имен поменяла, что уж и не помню, как меня батюшка с матушкой величали.
– Осторожная… А откуда знаешь, как моих подручных кликать? Или и этого не скажешь?
– Отчего ж не сказать? От старых людей слыхала, они много знают… – Незвана чуть поколебалась, но всё же добавила: – Как была я малолетней сиротой, меня к себе ведунья в названые дочки взяла. Она мне кое-что рассказывала.
– Вот оно как… – Голос незримого кладовика посерьезнел. –
