создавали видимость спокойствия (но я-то знала, что творится там, внутри этого чудовища). Муж уселся напротив и намеренно громко вздохнул, а я (бестолковая), утратив бдительность, подняла на него глаза. Взгляд Кая, находящегося в плену Снежной королевы, в упор смотрел на меня; эта ледяная рябь погружала в трас с головой. Ухватившись глазами за черный кофе, я замерла, не позволяя себе больше никогда смотреть в бездонную голубизну полупрозрачной радужки. Опустив дрожащие кисти рук на колени, дабы муж не видел моего страха, – который ни в коем случае нельзя показывать в присутствии хищника – я сжала собственные пальцы, чувствуя, как обручальное кольцо больно врезается в кожу.
–– Где ты была вчера ночью? – медленно произносил он слова, демонстрируя железную выдержку и недюжинное самообладание, а на его виске предательски вздувалась, ритмично пульсируя, вена.
Я решила сохранить молчание, вспомнив, что оно – золото, а еще думая о том, что молчание способно сохранить мое здоровье и возможно даже жизнь.
–– Сука! – прошипел Макар и резко смахнул чашку со столешницы.
Я содрогнулась от ужаса, волной захлестнувшего сознание. Он стремительно затягивал его воронкой на дно, не оставляя ни единого шанса вновь оказаться на поверхности. Мельком глянув на разбитую в дребезги чашку, я с опасением повернула лицо к мужу. Он все так же, в упор, смотрел на меня, не моргая.
–– Где ты была? – повторил Макар напрасный вопрос, прекрасно понимая, что ответа не получит.
А я вдруг вспомнила утреннюю посылку, тут же догадавшись, кто этот тайный адресант. Опустив подрагивающие руки на теплую столешницу, где ранее располагалась чашка, я опять бездумно посмотрела в его бездушные глаза.
–– Как тебе видео? – гриф секретности был снят Макаром досрочно.
Я уперто молчала.
Неожиданно схватив меня за запястья, он с силой сжал пальцы. Дыхание сперло. Тихий писк угодившего в силок маленького королька привлек внимание жестокого браконьера. Он исподлобья посмотрел на меня, больше не пытаясь казаться спокойным.
–– Что ты делала на месте преступления?
Макар задал следующий вопрос, продолжая сжимать пальцы на моих руках. Я больше не пыталась вдыхать: боль парализовала не только запястья и мое больное сердце, она парализовала все жизненно важные органы, угрожая расправой.
–– Какого преступления? – наконец-то подала я голос, понимая, что молчание – провокация.
–– Убийство Дмитрия Ланского, – разжимая пальцы, пояснил муж. Освобожденные запястья налились жаром – светлая кожа окрасилась в цвет крови.
–– Какого Ланского? – пряча руки под стойку (опасаясь рецидива), спросила я шепотом. – Я не знаю никакого Дмитрия Ланского.
Макар откинул полу куртки, все еще лежащей на столешнице, и, сунув руку во внутренний карман, извлек из него небольшой полиэтиленовый пакетик с белой бумажкой
