не рассмотрел в них до изнеможения измученную мною совесть. Покинув комнату, он прикрыл за собой дверь.
…А что, если ответный удар неравносилен пропущенному? Насколько сила душевной боли сопоставима с болью физической? А что, если ответный удар был не один? Технический нокаут – это поражение? Бой будет остановлен? А если подлый удар в спину сбил его с ног? Он поднимется в течение восьми секунд? А если нет? …Восемь-девять-десять… Нокаут? Безоговорочная победа? А что, если удар исподтишка, в спину, недопустим правилами? Будет принято решение о моей дисквалификации? А что, если никаких правил не существует? Есть ли вообще победитель в боях без правил? Если да, то кто он? Оставшийся стоять на ногах после серии пропущенных ударов? Вовремя поднявшийся с канваса? Или поднявшийся в принципе? Или оставшийся в живых во всех перипетиях?
«Все это слишком сложно для меня. Не могу и не хочу ничего понимать в этой скоротечной жизни. Не хочу попусту тратить время, которого и так очень мало осталось». Я закрыла глаза, чувствуя, как слезы стекают по лицу, впитываясь в подушку. Тело все еще помнило прикосновения Руслана, а губы – поцелуи (и, к сожалению, это не вызывало отвращения, а наоборот). Уткнувшись лицом в шелковую наволочку, я снова заплакала, сжимая пальцы на плюшевой ткани пледа. Месть, стоящая рядом, насмешливо улыбалась, наблюдая за отчаяньем, обнимающим мое порочное тело.
Не помню, в какой момент я уснула. Сознание просто отключилось, погрузив меня в глубокий крепкий сон, где шуршала осенняя листва под ногами и шелестел ветер, путаясь в кудрявых кронах высоких деревьев. Так же внезапно я вернулась в реальность от окрика черного ворона. Откинув волосы с лица и поднявшись с кровати, я поплелась в кухню. Красные герберы с черными бархатными сердцевинами стояли в большой вазе на полу у дивана. Опустившись перед ними на колени, я словно завороженная смотрела на цветы долго и внимательно.
Гнев мужа, пощечина, секс с Кургановым – все это, словно слайды, возникало в голове, вызывая отвращение. Любимые цветы не доставляли удовольствия, а лишь напоминали о совершенной ошибке, о предательстве и измене. Тело неожиданно содрогнулось от охватившего его гнева, а я вцепилась пальцами в букет, жадно вдохнув воздух. Несколько секунд – и от шикарных герберов остались лишь лепестки. Они лежали в луже воды на паркете рядом с опрокинутой вазой. Поднявшись с колен, я направилась в душ, понимая, что гнев сменился безразличием.
На переговоры с собственной совестью я потратила неделю, но они так и не увенчались успехом. К консенсусу мы не пришли, поэтому я решила сделать паузу и не появляться в клубе еще некоторое время, дабы не наломать дров. Меня пугала встреча с Русланом, но не знаю, что пугало более – рецидив измены или моя хроническая раздражительность, способная разрушить гениальный план?
Купе неслось в сторону офиса, пролетая мимо еле тащащихся в соседних потоках разношерстных иномарок, потрепанных километрами разбитых дорог. Наслаждаясь скоростью, я параллельно считала дорожные камеры, в уме прибавляя к каждой из них в среднем по тысячи рублей за нарушение
