засыпом внезапно поняла, что за всё это время так ни разу не взглянула на его лицо. Не говоря уже о глазах.
Проспала – много. Два раза не совсем просыпаясь, сходила пописать.
Как проснулась – поняла, что чувствую себя нормально. Ну, почки – всё ещё ныли. Лёгкие всё ещё чесались. Но ушло чувство забитости всего организма тухлыми соплями. И главное – мозг встал на ноги с колен. И побежал потихоньку, сравнительно с ползаньем на коленках.
И я призадумалась, что мне – дальше. В первую очередь – что будет, если я, после того, как уйду от него, попробую зайти в издательство сама, раз уж у меня уже есть договор на работу пруфридером. Предполагалось, что – ничего. Ибо вряд ли у них много работы. И эту мне он наверняка подсунул по блату.
Но, наверное, последние пару книжек надо оставить на потом. Чтобы занести их в издательство напрямую и хотя бы обозначиться, что я есть. Ну – а вдруг? Хотя, конечно, вряд ли, ибо кому я там, по большому счёту.
Хоть, блин, вообще не ходи. Чтобы за спиной не шептались, а что я ему сделала, что он мне эту работу подкинул.
Мелькнула, спросонья, картинка девятнадцати моделей из журналов. И двадцатой – меня в задрипаном из деревни. А он идёт вдоль строя, останавливается, тыкает в меня. И остальные девятнадцать пялятся в непонятках. То есть, на меня-то – с презрением. А вот на него – в непонятках.
Потом мелькнуло, как они идут переодеваться в задрипаное. Но тут я себя одёрнула. Вскочила и начала зарядку.
Вспоминая, как это оно – вообще, шевелиться. И выясняя, что стало с мышцами за этот месяц.
Мышцам было хреново. Осилила тридцать отжиманий и рухнула. Хотя по весне падала на второй сотне.
Да, это – само собой, на кулаках, а не на ладошках. Дедова мудрость гласила, что после отжимания, пальцы должны оставаться чистыми. А на пальцах следует отжиматься на чистой поверхности типа камня. И то не на всех, чтобы было, чем серу из ушей в нос замазать.
Весной я стояла полминутки на двух… то есть на четырёх. И уже начинала осознавать, что, возможно смогу, как дед – на одном.
Короче, я поняла, что вообще не в форме.
После зарядки постояла в коридоре, послушала клацанье на кухне. Сходила в туалет, со всей дури сцепив зубы. В душ.
Переоделась в свежее. Чуточку уже удивившись, а откуда оно и как. Потому что тратилось оно вы поняли как, а стиральной машинки в квартире не было.
Ну, я перед занюхом тогда быстро пробежалась, сунув в нос в другую комнату и чулан с водогревом и прочим. В шкаф, во всю стену, в его комнате не полезла, само собой. И по ящикам не рылась. Но – стиралку не нашла.
Короче, пошла я завтракать.
Причём, внезапно – обломалась. Мерещилось, что – омлет. А оказалось – горка нарезки сыра с колбасой и хлеб. Не понимала, как это так. Пока не попробовала хлеб. Свежий. Белый. С душой. Хотя – не им печёный.
Мелькнуло любопытство узнать, а как печёт он. Выкинула.
Налепила себе бутербродов, налила чаю. Подумала, сделала кружку и ему.
Поставила – почуяла
