один, довольно простой критерий, по которому можно распознать, установил ли человек, идущий в науку правильное, внутренне-обоснованное отношение к научной деятельности, утвердил ли он ее в рамках общемировой морали и нравственности, а не с позиции исламской идеологии. Между тем, ваш Ниймат-ходжа является официальным имамом мечети. Вы подумали о том, что могут сказать в Высшей аттестационной комиссии?
Сделав паузу, директор вновь и зло набросился на Каракулова.
– Почему вы решили, что духовное лицо может выполнять научную работу? Что, для вас трудовой кодекс, научный коллектив, имидж клиники, рейтинг диссертационного совета, пустое место?
Обратившись к Каракулову, резко и сквозь зубы, он промолвил: – Азиз Раимович! Пожалуйста пересмотрите свое мнение о Ниймат-ходже, как соискателе. Мне кажется, что вы потакаете его самолюбию и амбиции. Вы не правы! Предзащиту нужно отменить! До свидания!
Мы молча покинули директорский кабинет. Уже потом Каракулов признавался в том, что у двери своего кабинета задержался и несколько мгновений задумчиво смотрел мне вслед. – Может быть в чем-то директор прав? Он, безусловно, прав в том, что современная наука – коллективная, прежде всего. Прав и в том, что не следует смешивать рациональное с иррациональным. Но он далеко неправ в том, что имам не может заняться научными исследованиями в области естествознания. А если в нем есть способность и навыки, показал себя достойным исследователем, не лишен любопытства, настойчивости в продвижении конкретной исследовательской тематики?
Оказывается в тот день профессор допоздна задержался в кабинете, вновь и вновь прокручивая в голове все, что связано со мною и директором.
– М-да… Мы проживаем свою жизнь, трудимся, совершенствуемся, чего-то достигаем, получаем признания, но, в то же время, забываем, что для этого нужны, прежде всего, взрастить в себе не только страсть к познаниям, но и накопить нравственность, увлеченность, трудолюбие. Все это есть и у Ниймат-ходжи. В чем он виноват? В рвении во имя науки? В том, что занимается духовным совершенствованием себя? – оказывается возмущался он в душе. – Да. Зачислил Ниймат-ходжу в свою лабораторию, дал тему для диссертации. Исследования выполнены, диссертация написана.
– Найти единомышленников в некоторых вопросах исследований практически бывает невозможным, и тогда ученому остается уповать исключительно на свои силы и возможности. Так, видимо, формируется психология ученого-одиночки, – говорил профессор.
Каракулов по его признанию импонировала моя личность – молод, инициативен, тяготеет к индивидуальному исследованию, но, к сожалению, нетерпелив. Якобы его подкупала моя честность, порядочность, ответственность, а эти качества из категории надежных в человеке, – подчеркивал он. – Плюс ко всему мое стремление к самосовершенствованию.
Оказывается, профессор еще долго сидел в своем кабинете
