Федосья, – сказал Князь, когда поутихла разноголосица, – а этот, Толик, без рук, что ли, – не может Галину защитить? Или не любовь больше?
– Любит, наверное, – вздохнула Федосья. – Да толку что? Не велела ему Галя даже показываться в Керже. Боится она.
– Что значит – боится? Что мы – в Турции, что ли… – пробурчал Фёдор.
– Вы, Федосья Павловна и Ермак Поликарпович, забирайте дочь – обязательно. Не будет у неё жизни с этим Чумным, не будет, я вам говорю, – Рыжик, заметно было, ближе остальных принял к сердцу рассказ Федосьи и всё порывался высказаться, пока, наконец, не уловил минуту. – Если он её бьёт, то человека в ней не видит. Врут, когда говорят: бьёт, значит, любит. Забирайте, забирайте Галину…
– Рады бы, да как? – вздохнул Еремей.
– Эх, вездеход бы сюда, что у нас в экспедиции был, – стукнул по столу кулаком Князь. – Рванули бы напрямую в эту Кержу. Па-адъехали бы под окна – встречай, Чумной, гостей! Самого бы его плёткой этой, Гальку вашу с барахлом в кабину – пишите… Эх, красиво бы было!
– А зачем вездеход? – гулко выговорил до сих пор молчавший Павел. – У нас самолёт есть.
Все разом стихли и посмотрели на Фёдора. Тот, поперхнувшись, перестал жевать и испуганно обвёл взглядом смотревших на него:
– Вы чего, мужики!?
– Так что, поможешь, Фёдор, человека из беды выручить? – с надеждой спросил Рыжик.
– Помоги старикам, Федя, – поддержал Павел.
– Помоги, браток, на тебя вся надёжа, – загорелся Князь. – Завтра с утра заправим самолёт – и рванём до Кержи. Морду набьём Чумному, Гальку заберём – и обратно. Всё будет в лучшем виде, не робей!
– Да вы что, чудаки! Вы что… Да… Вот… Ну… – Фёдор от возмущения потерял речь. – Да я же в тюрьму сяду, чудилы!
– Да кто узнает-то, – робко попытался возразить Рыжик.
– Во даёт! Он собирается посреди бела дня на деревне из самолёта десант высаживать, и чтобы никто не заметил…
Снова все замолчали, теперь как-то неловко, не зная, что сказать.
– М-да, не получается. А было бы лихо, – поскрёб небритый подбородок Князь.
Налили ещё. Фёдор угрюмо смотрел в угол.
– Эх! – вдруг ударил по коленке он. – Где наша не пропадала! Полетим. В случае чего, выкручусь как-нибудь.
Все разом оживились, особенно Рыжик.
– Только, чур, мужики, поутру решений не менять. А то сейчас вроде как выпивши. Давайте всё по совести делать, – раздельно проговорил Павел.
– Гадом буду, если не полетим, – заверил Фёдор, со стуком поставив на стол пустой стакан. – Как, Павловна, не передумала дочку вызволять?
– Да я-то нет… Лишь бы у вас худо не было…
– Не будет. Аэродром, я слышал, там есть, функционирует. А больше нам не надо ничего. Только такие дела на свежую голову делаются. Так что спирт оставим – пошли спать.
Глава
