языков, носит дизайнерские вещи, ходит на выставки современных художников. Вместо застиранных колготок она надевает кружевные чулки, гармонирующие с коллекционным нижнем бельем из Штатов, в ее кожаной сумке от Луи Виттон всегда лежит томик стихов Есенина, которые она может наизусть зачитать, гуляя по чистым прудам. Местные девушки никогда не вели себя так утонченно, одновременно располагая собеседника к себе. Ирина и Полина давно утратили свою девичью красоту, ежедневно обмазывая лицо слоем рыжего тонального крема. Что касается Киры, так она никогда не была красивой. Ее тонкие губы, длинный нос и выпирающие щеки нарушали любую гармонию, словно скульптор, трудившийся над ее обликом, не учил анатомию, поэтому так ассиметрично проработал детали. Чтобы подчеркнуть и без того вызывающую внешность, девушка наносила несколько слоев красной помады. Студентки актерского факультета назвали бы этот образ вульгарным, однако подруги по педагогическому университету считали Киру чуть ли не законодателем моды, подкрашивая свои губы и рисуя толстые соболиные брови, данные модной однокурснице от рождения.
Легкая рука коснулась плеча парня, и он обернулся. Перед ним снова стояла она, одетая в бежевую юбку и высокие сапоги. Растрепанные темные волосы и ярко красные губы – этот образ казался таким противным в мыслях, но стоило ей появиться перед его лицом, как надуманная вульгарность превращалась в идеал, сохранившийся с их самой первой встречи. В руках девушка держала тяжелый мужской портфель, доверху заполненный бумагами.
– Сложности на работе? – спросил Артем, предлагая девушке помощь по несению тяжести.
– Да это коллега попросил забрать, – улыбнулась Кира, передавая тяжелый груз: – Только не утащи домой, а то мне выпишут полное служебное несоответствие.
Девушка засмеялась. Сегодня она была явно добрее, словно и не было никакой разлуки. Кира принялась рассказывать о жизни, об обучении. Разговор превратился в беседу старых друзей: не было тяжелых пауз и напряженности. В воздухе витало тепло, или это были всего лишь теплые чувства друг к другу, вырвавшиеся наконец-то наружу.
– Всегда убегала сюда во время ссор с отцом, – проговорила Кира, садясь на скамейку в небольшом дворике около дома губернского правления.
– Так это же далеко от Карла Маркса. Или ты не всегда там жила?
– Всегда, просто я любила убегать далеко. В юношестве меня никто не понимал, поэтому я уходила сюда, смотрела на реку и постепенно приходила в себя, принимая неприятную для меня действительность.
– А как твой отец сейчас поживает? Так и преподает древнерусские боевые искусства при Андреевской церкви?
– Сейчас он уехал в Чечню, но после обязательно продолжит преподавать, даже установил сроки летнего набора перед командировкой, – девушка грустно улыбнулась, представив лысого худощавого мужчину с мнительным взглядом, тренирующего учеников начальной школы.
– Вообще
