хмыкает Шанель. – Она за тебя горой встала. Как я понимаю, опять концерт устраивает, изображая добрую самаритянку; пусть, думаю, ей, должно, от этого легче дышится.
Не знаю, что на это сказать, так что просто вежливо улыбаюсь, отжимаю чайный пакетик о стенку кружки, потом выуживаю его и аккуратно укладываю сверху в переполненное мусорное ведерко.
– Та комната грязновата малость, – продолжает Шанель, уже не так враждебно. – Фидель оставил ее в ненадлежащем состоянии. Я собиралась порядок навести, прежде чем в нее кто другой въедет.
– Я не против сама порядок навести, – говорю я с готовностью. – Я обожаю делать такие вещи. Мне все равно нужно постельное белье и всякие мелочи купить, так что я заодно еще кое-что прихвачу – сама и заплачу, конечно. Тут поблизости есть «Икеа» или нечто в том же духе?
Шанель, похоже, нравится направление, какое принимает наш разговор, теперь она уже почти дружелюбна. Снабжает меня подробными указаниями, как добраться до какого-то Эдмонтона, и одалживает немного своего молока, которое принесла с собой из холодильника, стоящего в ее комнате. Меня, считай, облагодетельствовали.
«Икеа» как раз открывалась, когда я туда добралась, и, поскольку сегодня вторник, да еще и утро, магазин практически вымер. Чувствую себя крошечной и одинокой, поднимаясь на эскалаторе внутрь громадного синего здания, прихватываю большой желтый мешок для покупок и устремляюсь к закупочным приключениям, следуя за указателями-стрелками, как та Дороти[7], мимо ярких малогабаритных кухонь, по расположенным толком зазывным складским проходам, обходя уютные притягательные гостиные. Я делаю все как надо и чувствую себя почти нормально, словно я обычная очередная покупательница, – пока не делаю еще один поворот на колдовском пути и не оказываюсь вдруг нежданно-негаданно в детском отделе. Кроватки в виде автомашин и игрушечные комоды-драконы, громадные ящики, полные симпатичных игрушек, стеной окружают меня со всех сторон. Маленькая девчушка неспешно ковыляет рядом, держа в руках обезьянку, и широко улыбается матери, которая убеждает ее положить игрушку на место. Мое сознание взрывает образ моего мальчика, боль в груди напоминает, что я, несмотря ни на что, еще жива, не застряла в радужных мечтаниях, и я продолжаю свой путь, уже совсем перейдя на бег, опустив голову и не поднимая глаз, пока не достигаю конца. Тяжко дыша, прислоняюсь к стеллажу, уставившись в стену рядом с лифтами, и очень хочу в этот миг бросить все, не быть здесь, раствориться в небытии.
Это слишком.
Кажется, я способна убежать от себя самой, только если буду жестче держать себя в руках, оставлять в прошлом любую сторону моего прежнего существования, если перестану реагировать на детей. Выпрямляюсь, расправляю плечи и старюсь глубоко дышать. Хорошо еще, никто не видел на этот раз, как меня охватила паника, но мне надо быть осмотрительнее, я не могу позволить себе и дальше вести себя как маньячка какая-то. Передо мной кафе, и, не обращая
Дороти Гейл – героиня известных сказок Лаймена Фрэнка Баума о Стране Оз.
