охнул. Письмо осторожно высвободили из пальцев женщины и отдали Адели. Та прочитала, покачала головой, протянула его Марку. Матвеев натянул перчатки и вчитался в письмо.
Твоё время, четвёртая.
Ты достаточно молода, но уже успела разрушить не только свою жизнь, но и жизнь своих близких. Твой хронический алкоголизм разбил вдребезги твою семью, ты лишена родительских прав, твои родные страдают по твоей вине, но тебе на всё это наплевать. Из целостной личности ты превратилась в жалкие осколки, не способные отражать ничего, кроме твоей навязчивой потребности и твоей фальши.
Тебе повезло. Сегодня ты сможешь избавиться и от неё, и от своего порока. Твоя последняя партия в оркестре жизни будет болезненной, но через спасительные раны ты сможешь снова стать единым целым. Снова обрести гармонию.
Можешь не благодарить.
Всё место преступления тщательно обфотографировали, тело женщины начали освобождать.
– У неё во рту был кляп, – к Марку подошёл Белов, которого с четвёртой жертвой назначили вторым помощником Тиграновой. – Она даже покричать толком не могла перед смертью.
Матвеев промолчал.
– Что скажете? – подошла к ним Адель, закончившая письменное описание места преступления и немного пришедшая в себя.
– Да что тут скажешь…
– Ладонь рассечена?
– Да, – ответил Белов, – так же, как и в прошлые разы. Всё сфотографировали.
– Хорошо. То есть, ничего хорошего, конечно… Существенных видимых улик нет, результаты всяческих анализов придут завтра. Нам надо вернуться в отдел.
Матвеев, Тигранова и Белов ещё раз осмотрели место преступления, затем уехали.
– Итак. У нас было три жертвы, и ни одной зацепки. Вы до сих пор ничего не смогли найти, до сих пор не смогли сузить круг подозреваемых, до сих пор позволяете водить себя за нос! Теперь у нас появилась четвёртая жертва. Вы только вдумайтесь – четвёртая! Дай-то бог, чтобы завтрашние результаты не оказались такими же бесполезными, как прошлые. Тигранова, ищите! Ищите лучше, чёрт возьми! Эти преступления обязаны быть раскрыты до следующей жертвы! – начальник отдела стянул с себя галстук и отшвырнул его на стул.
– Я… Мы понимаем. Мы не допустим следующей жертвы…
– В прошлый раз я слышал те же слова! Вы практически не сдвинулись с места!
– Это правда. – Адель ненавидела оправдываться и никогда этого не делала. Ну, пожалуй, только прямо сейчас. – Но он не оставляет никаких улик! У нас пока нет чего-то, что помогло бы сузить поиск! К тому же непонятно, как он выбирает жертв, не следуя никакому принципу… – Адель знала, что начальник прав, и знала она это слишком хорошо. Но просто стоять и молчать она не могла.
– Или же вы до сих пор не увидели этот принцип, – начальственный тон зазвучал жёстко и обвинительно. – Сколько ещё убитых вам нужно, чтобы разобраться с этим делом? Сколько ещё невинных людей должно
