совсем ещё юной Ванессы Паради, но перед ним стояла вовсе не она, а всего лишь подозреваемая по уголовному делу – Белинская Полина Андреевна.
Если бы он несколькими минутами ранее не вычитал из материалов проверки, что стоящему перед ним созданию уже исполнилось восемнадцать лет, он мог бы поспорить с кем угодно и на что угодно, что перед ним стоял совсем ещё ребёнок, которому с трудом можно было дать и пятнадцать. Он вспомнил слова потерпевшей о том, что Полина давно ведёт не совсем правильный образ жизни, злоупотребляет крепкими алкогольными напитками, однако внешне ничто не выдавало в этой с виду доброй и милой девчушке пристрастия к зеленому змею. Её лицо выглядело более, чем безупречно, безгранично свежо и ухоженно. Её светлые густые и шелковистые волосы струились тонкими ручейками до самых плеч и спадали ниже по спине, а левый глаз был слегка прикрыт чёлкой, концы которой были заведены за ухо. Её острые и удивительной красоты тонкие черты лица одновременно говорили Карецкому о том, что перед ним стояло совсем ещё юное создание, но в тоже время весь её облик являл перед ним уже вполне зрелую и знающую себе цену молодую девушку. На её совсем ещё юном личике был лёгкий, практически незаметный, но умело нанесённый макияж, подчеркивающий её юность и весеннюю свежесть, который дополняли большие, лазурно-голубого цвета глаза с поистине небывалой длины ресницами, подаренными ей самой природой. На щеках, рядом с уголками губ можно было разглядеть две едва заметные маленькие ямочки, которые, как показалось Карецкому, могли становиться просто сногсшибательными, если бы это милое дитя улыбалось или смеялось, обнажая два ряда ровных, белоснежных жемчужных зубок.
Как только Полина впервые появилась на пороге его кабинета, в его голову тут же закрались сомнения: а того ли человека ему привели. То прекрасное создание, которое сейчас стояло перед ним с виновато опущенной головкой и шмыгающим носом абсолютно не соответствовало тому образу, который мог бы проживать в Заводском районе, алкоголизироваться по наркотическому типу и совершать квартирные налёты. Он никогда не перестанет думать и искать ответа на вопрос, как, по какой причине всевышний наградил это милое дитя столь неземной красотой, одновременно забросив её на окраину города фактически в трущобы, ко всякому сброду – алкоголикам, наркоманам и уголовникам. Этот милый и наивный ребёнок никак не ассоциировался в голове у Карецкого с пьянчугой и воровкой. Здесь должно быть закралась чудовищная ошибка. Это и предстояло ему выяснить, причём в максимально короткие сроки.
– Другой обуви не нашлось? – Он попытался сразу начать разговор с шутки и сгладить её испуг. Она проследила за его взглядом.
– Опер не дал обуться, – робко проговорила она, при этом он уловил в её голосе едва скрываемую агрессию, адресованную уж точно не в его адрес.
– Понятно. Присаживайся.
Карецкий жестом указал на стул, стоящий боком к его рабочему столу. Этика следователя требует ко всем участникам уголовного процесса обращение строго
