потому что с неё больше всех спустили крови, и она ещё была слишком слаба, чтобы возвращаться домой. Она лежала, укутанная в два одеяла на скамье, и тихо переговаривалась о каких-то мелочах с Богданкой, которая готовила ужин.
Агне, уставшая до дрожи в коленях, вытирала насухо только что помытый пол – толпа посетителей принесла с собой много снега с комьями глины, который в теплоте дома тут же подтаял, превратившись в грязные лужи, противно тянущиеся за ногами и размазывающимися по всему дому. Она уже закончила и выпрямилась, потирая ноющую спину, когда в дверь постучали.
Богданка привычно напряглась – она всё ещё побаивалась ночных визитеров, а Агне, отодвинув грубый засов, открыла дверь.
– Входи, Къелл, – приветственно кивнула она норду. – Какие новости из деревни?
– Не очень хорошие. Вчера собирался после заката принести вам еды и не смог вырваться – ярл стоит на стороне доктруса, хочет выслужиться перед конунгом, люди не знают, что им делать, многие идут сразу к тебе и к лекарю в надежде, что хоть что-то им поможет; но были и те, кто решил слушать только этого гуся… – Къелл хотел было зло сплюнуть, но, увидев в руках Агне тряпку, устыдился и сдержался. – Двое детей не дожили и до рассвета.
– Да, я слышала. Мне позволят над ними провести очищающий обряд и проводить их по-человечески?
– Не думаю. Доктрус свирепствует, брызжет своим ядом на тех, кто ходил к тебе за помощью, обещает кары небесные. Ярл в ярости, запретил к тебе ходить… Постой, ты куда?
– Я должна поговорить с ярлом, – Агне уже зашнуровала один сапог и принялась за второй.
– Он не послушал даже меня, – норд сокрушенно покачал головой. – Тебя не пустят и на порог Медового зала. Те, чьи дети достаточно взрослые, чтобы не заболеть, не верят в твою помощь, считают, что к тебе пришли только лишь от отчаяния и слушают пришлого. Тебя просто закидают камнями по дороге.
– Эти двое детей погибли от его лечения и моего бездействия. Я должна остановить это.
– Там, где замешана политика, обычные люди бессильны. Даже такие как ты, – неожиданно тихо и вкрадчиво произнес Къелл, у Агне мурашки побежали по спине от звуков его голоса. – Ярл слаб и сейчас готов на всё, чтобы заручиться поддержкой конунга, а тот доверяет чужаку. Как думаешь, что будет, если лекарь продолжит настаивать на твоем сожжении? Даже если ты сейчас не спасёшь всех детей, от живой тебя деревне больше толку, чем от мёртвой.
Ведьма бессильно опустилась на стоящий рядом табурет, а Богданка замерла, словно мышь под веником. Ей было странно и страшно видеть этих двух людей, которые до сего момента выглядели незыблемыми, как скалы, стойко переносящие на себе любые шторма, вот такими сломленными, сжимающими кулаки и едва сдерживающими слёзы от бессилия.
Ясные голубые глаза норда запали от усталости, казалось, этот человек принимал свою слабость в сложившейся ситуации и советовал сделать то же самое Агне. Богданка перевела взгляд на неё.
Ведьма,
