style="font-size:15px;"> Мордоворот поморщился, шагнул поближе и резко ударил Стрельцова под дых.
– Не ори!
Удар взбодрил и встряхнул. Артем согнулся дугой – насколько позволяли веревки – и рухнул мордой в пол. А заодно в ошметки вчерашнего ужина, стекшие с занавески. Такого испытания впечатлительная натура Стрельцова не выдержала, и его вторично стошнило.
– Как тебя разобрало-то, – сочувственно покачал головой «браток». Он наткнулся взглядом на окончательно испорченный кусок ситца на окне и удивился: – Родимый, ты что, уже все тут заблевал?
– Козел! Ублюдок! – оклемавшийся после подлого удара Артем приподнялся и в приступе неконтролируемой ярости высказал все, что думает о мордовороте. И о его родственниках, близких и дальних, а также о сексуальных предпочтениях. Высказывания носили сплошь непарламентский характер, а описываемые сексуальные изыски касались взаимоотношений с мужским полом и представителями животного мира. По большей части, хвостатыми и рогатыми.
Выслушав красочную и насыщенную эпитетами гневную тираду, «браток» восхищенно поцокал языком, наклонился к корчащемуся на полу Артему, примерился и хлопнул похожими на лопаты ладонями по ушам пленника. В голове у Стрельцова как будто разорвали тротиловую шашку. Или даже фугас. Вроде тех, что пресловутые чеченские боевики используют при проведении террористических актов. Уши налились огненной болью и закупорились свинцово-ватными затычками. Звуки не исчезли, но истончились до неразборчивых шорохов и шелестов, с трудом пробивающихся сквозь свинец и вату. Однако через пару секунд слух восстановился. Только голова заболела еще сильнее.
– Я же тебе говорил, не шуми.
Стрельцов, затрясшись от бессильной ярости и унижения, попытался укусить мордоворота за ногу, но не достал. И не придумав ничего лучшего, судорожно извернулся и плюнул «братку» в морду. Смачно. Харкнул, простите за двойную тавтологию, в ненавистную харю так и не представившегося гражданина.
– Ах ты, сучара! – взревел подстреленным во время случки бизоном «браток», подскочил и мазнул ладонью по щеке, проверяя, как много слюны попало в цель. Убедившись, что плевок удался, разозлился еще больше. Маска мнимого спокойствия слетела с физиономии «благодушного хозяина жизни» легче, чем иголка – с высохшей новогодней елки.
– Падаль, убью!
«Курортник» от души приложился ногой к стрельцовскому боку, затем отошел и засадил повторно. С разбега. Удар отозвался глухим эхом в ушах. Неприятно, но терпимо. И без того все тело ломит, одним очагом боли больше, и только. Зато харкнул подонку в зенки его ненавистные. Артем испытал некоторое злорадное удовлетворение и даже мысленно подбодрил неприятеля: «Лупи, гад, пальцы отбивай. На ногах-то сланцы, а не ботинки или сапоги кирзовые. Не забьешь, а там, глядишь, поквитаемся». Подбадривал настолько искренне и эмоционально, что высказал пожелание вслух:
– Убивай, гад!
– Н-на!! – Могучий лапоть «братка» соприкоснулся с грудной клеткой Стрельцова, угодив в район солнечного сплетения.
