похмельные мозги ничего толкового по поводу странного вопроса придумать не смогли. Поэтому с языка сорвалось нелепое:
– Я что, в психушке?
Теперь челюсть отпала у мордоворота.
– Че?!
Однако Стрельцов уже сам сообразил, что сморозил глупость, и выдохнул.
– Вижу, что нет…
Несколько секунд мордоворот приходил в себя после стрельцовского заявления, а затем засмеялся.
– Психушка, ха-ха! Шутишь? Это хорошо. Значит, соображаешь. Короче, сейчас с тобой один человек тему перетрет и все растолкует, зачем ты тут и почему. – Мордоворот подхватил Артема под мышки и усадил на кровать. На ту, которая красовалась лысой панцирной сеткой. Из кучи на второй кровати выдернул выцветшую тряпку, отдаленно смахивающую на женскую косынку, и ловко накинул ее на глаза пленнику.
– Какого черта? – Стрельцов попытался отдернуться, но безуспешно. «Браток», удержал его голову и соорудил из косынки повязку.
– Не балуй! Это в твоих же интересах, родимый. Меньше увидишь – дольше проживешь. А то, что грязная – ерунда. Умоешься потом, марафет наведешь.
Утратив возможность пользоваться визуальными рецепторами, Артем окончательно впал в уныние. Вляпался он куда-то очень серьезно. Просто так глаза не завязывают, мера предосторожности, чтобы не опознал. А вкупе с опутанными руками и ногами вообще полный алес капут. Хоть волком вой.
Мордоворот удалился. Протопал слоновьим маршем по пятнистому в дырочках линолеуму и хлопнул дверью. В соседнем помещении раздалось знакомое «бу-бу-бу», и почти сразу же истошно заверещала скрипучая дверь. Соседняя кровать лязгнула сеткой под опустившейся на нее тушей. Надо полагать, в гости пожаловал тот самый деятель, перед которым на задних лапах бегал мордастый «браток». Артем напрягся в томительном ожидании, готовясь выслушать обещанные объяснения и требования и получить ответы на многие вопросы. Его терпение долгому испытанию не подверглось.
– Расклад, значит, такой…
Глава 4
Волнующий душу и плоть шашлычный аромат витал над столиками, возбуждал аппетит, будоражил воображение и вызывал повышенное слюноотделение во рту страждущих. Тех, кто не успел еще забросить в глотку парочку румяных поджаристых ломтиков, усыпанных зеленью и пропитанных острым соусом. Справедливости ради, не утоливших голод граждан здесь почти не было. Большинство посетителей летнего кафе давно находились в состоянии, близком к нирване. Они уже успели и вкусить шашлыка, и залить его изрядной порцией вина, и выкурить такое количество сигарет, что табачный дым не только повис над палубой и зонтиками, но и стелился сизым облаком по реке, подражая настоящему туману. А запах табака перебивал лишь неизбывный шашлычный аромат.
Шашлык жарили в мангале на берегу, где находилась также и часть столиков, но посетители стремились оказаться именно на борту пришвартованного к «вечной» бетонной пристани теплохода. Кафе
