выну молотоки тикну так,
чтобы разбить – как можно! —
костлявое стеклянное лицо!
4. «Тот человек ни слова не сказал…»
Тот человек ни слова не сказал.
Ни слова не сказав,
ни междометья,
он промолчал
и, кажется, ушел.
И пил я пиво, черное, как небо!
И грыз я самый грозный корнеплод
двадцатого столетия —
картошку.
Она,
на мандариновые дольки
разрубленная,
отдавала рыбой.
В окне
(окно – квадратный вход в туннель
необычайной ночи)
возникали
брезентовые контуры людей.
Брезентовые космонавты ночи,
шли работяги —
пьяные в дымину,
дымились, как фруктовые деревья
весной,
а возникали,
как факелы
из космоса ночного!
И пели так, как Пятницкого хор
поет, если замедлить ход пластинки!
5. «И все же зачем он приходил?..»
И все же
зачем он приходил?
(А приходил
наверняка.)
За
чем он приходил?
«И ко сну отошли рекламы…»
И ко сну отошли рекламы.
Фонари,
фонари трехглавы.
Так и есть – фонари трехглавы:
две зеленых, над ними желтая
голова.
Ночь дремуча.
Дома дремучи.
И дремучие головешки —
бродят маленькие человечки,
и ныряют в свои кормушки,
разграфленные по этажам,
и несут иконы в кормушки,
мельтешась.
Купола, минареты, маковки
в ожидании мятежа!
Муэдзины, раввины, диаконы
предвкушают мятеж за веру,
чтоб не бысть житию двояким,
бысть – от Аз
до Ять по завету.
Нищим – наоборот – корона.
Как же наоборот доярке?
Девка в рев: не хочу коровой!
Так наивны и так банальны
помыслы о мятежной секте.
Не бывать сардельке бананом
ни на том, ни на этом свете.
Бродят маленькие человечки,
головы – головешки.
Выбирают,
во что верить?
Сколько веяний… поветрий…
Полночь
А тени возле зданий,
тени —
прочерченные криво
грани.
Взгляни туда – сюда:
антенны —
завинченные в крыши
грабли.
Сырая колобаха
ветер!
А дворников берет
зевота.
Как плети Карабаса
ветви.
И все наоборот
сегодня.
Луна,
а на граните
сухо.
Волна
