и генетика монаха Менделя или, так называемая, кибернетика, – снова встрял в разговор Безруков.
– Я думаю, что, учитывая современные реалии, на Черный Фантом есть единственный путь, через геотемпоральный канал, и еще я знаю, что находиться там крайне опасно. – Молодой физик вновь посмотрел на Фролова, затем перевел взгляд на генерала. – Человек, оказавшийся там, даже на очень короткое время, может не вернуться в наш мир, а, например, оказаться в другой эпохе. В далеком будущем. В другом измерении… Черт его знает, – пожал плечами молодой физик. – Звучит, в самом деле, весьма фантастично, но теоретически, такое возможно. Представить себе, что немцы создали в подобной иррациональной пространственной области целый завод по производству новейшего оружия, крайне трудно… Но с другой стороны, факты, которыми мы располагаем, указывают на такую возможность.
– Ясно только, что Карфаген должен быть разрушен, – усмехнулся куйбышевский профессор.
– Вы о чем? – прищурился Безруков.
– Это точно, – сказал Фролов. – И он будет разрушен, чего бы нам это не стоило!
– Ладно, товарищи, – генерал поднялся из-за стола и прошелся вдоль политической карты мира, затем остановился напротив молодого физика. – Все кроме Сибиряка и Фролова свободны, – генерал улыбнулся научному консультанту. – Вам отдельное спасибо за описание физической сути, предстоящей нам операции.
– Чем богаты, тем и рады, – смущенно улыбнулся в ответ консультант. – Более ясной картины пока у нас нет.
Глава шестая: 1943 год. Меч Немезиды.
– Ничего особенного, – пробормотал корветтен-капитан Штольц, обозревая в бинокль поверхность каменистой гряды, кое-где обнаженной, а в некоторых местах, покрытой вялой растительностью. – Обычная морская скала.
– Обычная, да не совсем, – усмехнулся, наслаждавшийся дуновением соленого ветра, Хардангер, стоявший рядом с морским офицером, на палубе двухмачтовой архаичной посудины, оснащенной парусами и дизелем.
– Это знаменитое место, юноша, – подтвердил слова Хардангера, маленький, сухой старичок, облаченный в штатский костюм.
Этот пожилой господин, выглядевший так, будто только что прилетел со светского приема в Берлине, никогда не упускал возможности показать окружающим, что является важной фигурой. На палубе маленькой парусно-моторной шхуны он смотрелся нелепо и даже, при легкой качке стоял, неказисто расставив ноги и отчаянно вцепившись в скользкие от брызг железные поручни.
Штольц покосился на старика с открытым презрением, однако, не осмелился выказать недовольство, по поводу того, что эта старая сухопутная крыса назвала его юношей.
Сергей Иванцов, которого Хардангер теперь таскал за собою повсюду, усмехнулся, заметив свирепый взгляд Штольца. Несмотря на то, что Хардангер всем своим видом давал понять, что Иванцов не является
