и успокаивает, оплетает сознание сном. Не слышно машин. Я превратилась в зрачок страха, сжимающегося под миганием скрытых наблюдателей за видимым спектром реальности. Здесь такой концентрат. Они будто ставят опыты, выдержу ли я. Но, куда мне бежать, если дома меня ждёт тоже самое? Какие-то специи витали. Аромалампа тлеет. Надя заманивала меня своей странной дружбой.
– Тебе плохо? Я закончила, – Ножницы последний раз цапнули, а Надя впилась в меня, как реанимация в покойника, – Элина, ты чего? – Её голос прорезал гул моих мыслей и выдернул в Партизанск.
– Душновато, – «Где я была?»
– Ох, и правда, – Надя поспешила к окну, а я рада была, что быстро сыскала повод, чтоб не лечь под её расспросами.
– Смотри! – маленькое складное зеркало возникло у меня перед лицом, – «Недурно и совершенно естественно!», – отметила я про себя.
– Наденька, это просто чудо! – подёргала я свои волосы, – незаметно и красиво. Я буду носить платье! Завтра надену. Ой… суббота же. Хоть в субботу! Только… моя горгулья никуда не пустит, разве что в магазин. Ей совсем в тягость шевелиться, – «Может, Надя и коварная, но мне понравилось своё преображение».
Она застыла в изумлении. Мой тихий нрав был привитым, но приближался момент, когда я познаю себя настоящую. Жить в собственном доме приходилось неприметно, чтоб бабуля не нервничала. И чем тише я взрослею, тем ей спокойней.
– Понедельники никто не отменял! Приходи в понедельник утром перед школой.
Мы собирались ещё не раз. Она не лезла с лишними расспросами, считывала моё настроение и была безгранична в своих задумках. Я знаю, будь её воля, она бы полностью переодела меня, отмыла, очистила, состригла и вывела в люди человеком – не «Толстовкиной». Иногда меня подбрасывало от её советов: покрасить волосы, нанести макияж в школу. Мне приходилось принимать их с тяжёлой душой с оглядкой на горгулью. Я с трудом уговорила Надю пожалеть меня и не мучить макияжем, что достаточно сложно было скрыть, но с волосами такой номер не прошёл. Мы сошлись на тонике для придания глубокого цвета моим волосам из разряда «психованный апельсин». Горгулья жила во мраке цивилизации, экономила свет, лишние лампочки выкручивала из люстр, светильников и не могла при таком освещении разглядеть полутона. После того, как я согласилась на «психованный апельсин», Надя немного остыла в своих стремлениях меня преобразить.
Мой план кажется дурацким, потому что Надя вроде искренне со мной дружит. Я внедряюсь в её мир, чтобы всё испортить. Моя совесть не настолько бездыханная, я чувствую лёгкий укол. Сложно представить, что Надя своим энтузиазмом хотела навредить мне. Она оставляла пространства моё хрупкой душе для сомнений и не давила на меня. Я имела полное право сомневаться в ней! Я раскусила её натуру – нетерпеливая, нежели напористая. Стоило мне её отвлечь, рассмеяться, как она забывала о наставлениях и хохотала, заглушая муки совести.
Мы облюбовали хиленькую качельку во дворе за моим домом. С первого мы без слов понимали, что
