визит его был шедевром! Тогда душный быт охладился грязной философией насчёт выросшего «гормона самки» у девочек-подростков. Отец наказал бабуле отваживать свалочных ухажёров, но бабушка не против столкнуть меня замуж хоть за выдру. Отец и бабуля перекрикивались он – со стула, она с дивана. Они будто бросались горящей тряпкой, кому достанется проблема. Промежуточное решение нашлось: «держать цветок в теле ребёнка до восемнадцати лет», – так выразилась бабка. Это всё ради меня, чтоб уберечь от ошибок. А ошибки – это, видимо, моё недовольство и немного логики. Отец просчитывал, как и после восемнадцати меня сдерживать, желательно чтоб я добровольно согласилась жить покладистой дурочкой на дешёвой крупе. Я бы всех осчастливила таким единственным пониманием жизни! Ему нравилась эта мысль, пьянящая слаще дешёвого ликёра. Он не контролировал себя от идейного экстаза и бубнил на стуле. Бабуля ухом упёрлась в подушку, а вторым она никогда не слышала. Но у меня-то слух хороший! «Квартиру продать. Жена бухтит, когда ипотека. Шельму в коммуналку. Элина всё подпишет. Но девочка икает про своё… толстовку… Чтоб они скисли обе!» Папаша жадным взглядом обыскивает трюмо, вскакивает – незадействованные ресурсы тела перенаправлялись на его мозг. Мне стало интересно, что он задумал. Он влетает на кухню, я тихонько за ним. Заварки нет. Клюкает сырую воду. Бабулина тетрадь с хрониками ценников лишается последней страницы. Вижу, папаша что-то чиркает и прячет в карман.
– Можно?
– Заходи, дочь.
Он не подал виду, что минуту назад его интересовало что-то, кроме стакана воды.
– Сегодня я быстро управился. Не думал, что заеду. Пришлось постараться…
Прибитая чужими планами на свою дальнейшую жизнь я молчала пока папаша рассказывал, как удачно помыл машину, сбегал в парикмахерскую, новая жена требует шубу, а сводный братик ходит на английский и передаёт привет. Новая семья – большая. Приходится много работать. Тяжело всех тянуть и съёмную квартиру. Папаша… может, для кого он и примерный отец, лезет в карман и кидает исчёрканный лист.
– Славик нарисовал, – подталкивает он. – Братик скучает по тебе, – «Славику надо комнатку. Ребёнок растёт без угла. А эту дылду… может, замуж?»
Я буквально увидела мысли папаши, как свои собственные. Странно… Моя новая способность ничуть меня не испугала. Я … даже рада, что всё открылось мне с такой кристальной ясностью.
– Бабка права, – проговорился папаша.
– Что? Кто я по-твоему? Вещь? – я плямкала, точно пробовала пустоту.
Папаша сообразил, что моя точка фиксации на этом мире ушла. Моему разуму нужно соответствие между выросшим телом и душой. А я даже не знаю, чем занимаются мои ровесники. Моя одежда… В ней даже мусор стыдно выносить. В отражении никелированной кастрюли мои глаза вспыхнули ледяным сиянием, словно свет Луны. От злости я схватила какой-то предмет. Не помню.
– Нож
