вломился в его дом, и забрал единственную дочь. Судья, низенький тощий и уже весьма пожилой мужчина, терпеливо выслушал его слезливое обращение, затем обратился к обвиняемому:
– Вы признаете себя виновным в том, в чем обвиняет вас этот гражданин?
– Нет, господин судья. Это клевета! Я требую, чтобы лжецу вырвали язык!
Верховный судья откинулся на стуле и устало вздохнул, и Норл вновь усмехнулся, понимая, что это значит. Судья был очень раздражен, и работа, обычно выполняемая с удовольствием, теперь стояла у него поперек горла.
С верховным судьей Хетом они были знакомы уже давно. Этот человек сделал себе состояние на том, что мастерски оправдывал богатых, влиятельных людей, находя лазейки в законе, и Норл сомневался, что Хет откажется от своего гонорара и сейчас.
– Истец, вы можете доказать, что вашу дочь похитил именно обвиняемый?
– Я хорошо запомнил его голос, господин.
– Голос? Этого слишком мало, чтобы вести человека на эшафот, – покачал головой судья. – Вы обращались к представителям закона?
– Да, господин судья, он обращался к городским стражникам, – громко сказал обвиняемый. – В моем заведении провели тщательную проверку и допросили всех девушек.
– И?
– Его дочери у меня нет, не было и быть не могло! У меня есть документ, подтверждающий мои слова об обыске и допросе.
– Есть ли у вас другие доказательства? – бегло изучив предоставленную бумагу, спросил судья.
– Нет, но я уверен, что все это подстроено и…
– Вы хоть понимаете, какой оборот принимает ситуация? – повысил голос судья. – Вы обвинили человека в похищении вашей дочери, не имея ровным счетом никаких доказательств! Преступление, в котором вы обвиняете ответчика, карается смертью. Учтите, если суд сочтет, что ваше обвинение – клевета, вас посадят под стражу на несколько лет или, еще хуже, вырвут язык. Если вы не уверены в своих обвинениях, лучше отзовите иск, и тогда сможете избежать сурового наказания.
Старик долго мялся, но идти до конца так и не решился, сняв обвинения. Он был вынужден признать, что был не прав, и получил за это тридцать ударов плетью.
«Еще бы он этого не сделал! – подумал Норл. – Старикан и так слеп. Во что бы превратилась его жизнь, останься он без языка?»
Заседание закончилось, и люди начали расходиться. Доктор же направился вглубь зала и подошел к двери, ведущей в комнату для совещания судей, которая была предусмотрена на случай тяжелых и затяжных процессов. Верховный судья заметил, как Норл украдкой взглянул на него и поманил, после чего скрылся в помещении. Встав со стула за судейской трибуной, Хет торопливо зашагал следом.
– Вы что-то хотели, доктор? – войдя и плотно закрыв за собой дверь, спросил Хет.
– Да, уважаемый верховный судья. Я хочу обсудить ситуацию вокруг трактира «Серебряный век», – осторожно начал Норл.
– Простите, но я не понимаю, о чем вы.
– Скоро
