бросила. Кинулась за второй, поспешно удирающей на коротких лапках под ларь. Догнала, хапнула уже чуть не за хвост. Не удержалась и вместе с добычей брякнулась на бок, только ярко-белое брюшко мелькнуло. Быстро перехватилась за шею, и мышь безжизненно обмякла у нее зубах, большая, жирная, со шкуркой, словно навырост, свободно свисающей с боков. Длина мыши – в третью часть тонкого, очень красивого зверька. Спинка у ласки немного сгорбленная, изящная головка сидит высоко. Ушки кругленькие, глазки черные. Блестящие, выразительные. Только что не говорит! Ласка удобнее подхватила добычу и метнулась с ней как раз в кормушку злосчастной Марты. Кобыла испуганно фыркнула и прянула от сена в сторону. Вторая мышь так и осталась лежать в проходе.
Ольга сидела, замерев. Вскоре ласка вернулась.
– Зверинька, миленькая, – мысленно умоляла ее девочка. – Ты такая красивая! Не убегай. Дай на тебя посмотреть.
Ласка унесла вторую мышь и больше не появилась. Ольга напрасно подождала ее еще около часа и побежала домой, делится с дедом увиденным.
– Дедушка, пожалуйста, не ставь на ласку капкан!– умоляла она, повиснув у старика на шее. – И козла не заводи, не надо. Она, ласка, хорошая. Она мышей у тебя в конюшне ловит.
– Мышей ловит, говоришь? – Задумчиво переспросил дед – и к Марте в стойло таскает? Гнездо у нее там, наверное. Детеныши. Штук шесть али семь, поди. До десятка бывает. Ласки, они, навадку имеют на добычу сверху прыгать. Вот и приладилась: по хвосту на лошадь заберется и катается, пока мышь не проскользнет. Тогда – сверху прыг на нее. Съест, али деткам утащит, и опять на лошади спину. Ну, дык, тут ничего удивительного, ежели всю ночь по спине кто-то бегает, не мудрено и вспотеть! Марта, она оводливая очень, щекотки страсть как боится.
– Деда, только не надо гнездо у ласки зорить!
– Ладно, уговорила. Я вот что сделаю: Марту в свободное стойло переведу, которое возле Рублика. А в это стойло буду сено на подкормку сваливать. Дверь сниму и решетку из жердей на пол сколочу. И сено не сопреет, и хищникам твоим под решеткой вольготно будет мышей гонять.
И уже на следующее утро позвал внучку.
– Иди, принимай работу, звериная заступница. Ты мне еще мышей жалеть начни!
У Ольги, который день, из ума не выходила ласка. Красивый изящный хищник, растящий своих детенышей в дедовой конюшне. Вот бы всех их увидеть, и маленьких тоже! Если взрослый зверь на двух ладонях свободно уберется, то какие же тогда детеныши? С палец что ли?
***
Ольга лениво шла пустой к обеду деревенской улицей на речку – проверить утиный выводок и покормить крутой ячневой кашей белую, толстую крикливую утку с десятком ее желтых пуховиков, уже начинающих отращивать на крыльях настоящие, беловатые, но еще не развернувшиеся перья.
Оставалось только свернуть в проулок, чтоб спуститься к речке по узкой тропке, заросшей по сторонам настоящими стенами из разнообразного
