из-под покрывала. Левая рука отдалась глухой болью. Осмотрела нехорошо, красно вспухшие царапины и отпечатки зубов с запекшейся кровью.
– Ну и урод, этот кошак! Надо было так и оставить его в колодце. Его, придурка, спасали, а он вон как расплатился. Ничего, ладно, пройдет, не впервой.
Оделась в полусухую одежду, слезла к деду. Солнце спряталось за наползающей с запада темной, в полнеба, тучей. Собирался нешуточный дождь, хорошо, если не гроза.
– Ты где была, окаянная? Вся деревня роем гудит, что ведьма тебя в колодце утопила.
– Никто меня не топил!
– Вот и хорошо, что не утонула. Бабка-то нас обоих убьет. Да еще если в таком ободранном виде тебя обнаружит. Она же с ног сбилась тебя разыскивать!
– Я здесь, на сеновале спала.
– Ну, и ладненько. Давай, помоги овес раздать и домой поспешать надо, а то промокнем. Гроза шутить не будет. Не боишься грома-то?
– Не, деда, гроза, она красивая.
– Красивая, баешь? Ну-ну…
Как ни торопились они, а все равно, пока добирались до дому, вымокли под грозовым ливнем до нитки.
Бабка с причитаниями и незлобливой руганью выдала им сухую одежду и усадила ужинать при свете керосиновой лампы, потому что электричество отключили. Молния в трансформатор угодила. А это всерьез и надолго.
Ольга ела вяло, постаралась поскорее забраться в постель в своей тесовой выгородке – имитации отдельной комнаты в деревенской избе, куда влезала старая кровать и небольшой, дедом сколоченный столик, почти впритирку к ней. Залегла, забилась комком под ватное одеяло и никак не могла согреться. Долго возилась, слушая, как тихо молится бабушка и громыхает рассерженное небо.Разглядывала, как мертвыми, синеватыми вспышками освещаются полосатые обои и большой, темный натюрморт с дичью, цветами и фруктами на противоположной стене.
3
Ольга не заметила, как забылась, а посреди ночи проснулась от нестерпимой духоты и жара. Во рту все пересохло. Потянулась к кружке с водой. Бабка всегда оставляла ее в изголовье на столе, вдруг девочке ночью попить захочется. Не дотянулась, опрокинула на пол. Кружка покатилась и загремела на всю избу. Бабушка вскинулась:
– Ты что Оленька?
– Да попить хотела. Ты спи, баб. – Голос прозвучал неожиданно хрипло и придушенно.
– Ну-ка, ну-ка, – поднялась обеспокоенная бабушка, быстро прошаркала к ней, заботливо дотронулась до лба шершавой сухой ладонью:
– Да у тебя жар никак? Заболела что ли? Вот только этого и не хватало!
Засуетилась, зажгла лампу, напоила аспирином и медом.
Но лучше Ольге не стало.
Так и пришлось бабушке посреди ночи семенить под мелким дождем к фельдшерице. Еле достучалась и думала не дождаться того момента, когда за стеклом покажется заспанное молодое лицо со встрепанной, кудрявой
