замужние женщины теряют пуговицы в таких вот кабинетах…
Холодная липкая струйка пробежала по спине писателя. А на голове зачесалось то самое место, где у маралов растут рога.
– Ч-что эт-то? – прошептал Ерошкин непослушными губами.
Чумодрылов перестал бегать и озадаченно посмотрел на писателя.
– Где?
– Да вот! – писательский палец указал на злосчастную пуговицу. – Я интересуюсь, что это?
Король свалки проследил взглядом направление ерошкинского перста, подумал и сказал:
– Это – ковер. Персидский. Я покупал его в…
– Я в последний раз спрашиваю! – взвизгнул Ерошкин. – Он быстро нагнулся, схватил пуговицу и сунул ее под нос Чумодрылову. – Это. Пуговица. Зеленая. С платья. Моей жены!
– Послушай, уважаемый… – начал было король свалки.
– Я вам не уважаемый! – заорал Ерошкин. – И нечего тут вола крутить! Откуда здесь эта пуговица?! Что здесь делала моя жена?! Немедленно отвечайте, или я вас ударю… нет, я тебя убью! С моей женой… Извращенец!
– Но-но, – сказал Чумодрылов, на всякий случай, отступая за эксклюзивный стол красного дерева. – Откуда я знаю, что это за пуговица, и кто ее сюда притащил?! Мало ли кто тут ходит! А что касается жены, то я ее и в глаза не ви…
Закончить Чумодрылов не успел, – писательский кулак попал прямо в нос короля свалки.
Да, читатель, и королей иногда бьют. И даже – меценатов!
О времена, о нравы.
Впрочем, иногда достается и маститым писателям.
* * *
Выброшенный из меценатского особняка сильно помятый королевскими телохранителями Ерошкин, зажав в руке пуговицу-улику, решительно затрусил домой.
– Котик! Что с тобой?! – ахнула, открыв дверь, Элеонора Махмудовна. – Ты попал под машину?!
– Я тебе не котик! – рявкнул Ерошкин. – Попал под машину! Я попал под твою гнусную натуру, падшая женщина! Змея! Анаконда! Пригрел, можно сказать, на груди!..
– Да ты пьян, что ли? – осторожно спросила Элеонора Махмудовна. – Может, тебе постелить? Пойдем, я помогу тебе разде…
– Руки прочь от меня! – свирепым изюбрем взревел Ерошкин. – Гидра! И это – мать моих детей! Или не моих? Я задушу тебя. Элеонора!
На шум в прихожую выскочили кот Мурзарий и дети, – две старшие дочери и детсадовец Петька. Мурзарий, быстро разобравшись в ситуации, предпочел вернуться к телевизору. Дочери разинули рты, а Петька немного подумал, – и заплакал.
– Вот! – простер руку к детям Ерошкин. – Вот до чего довела тебя похоть! Любуйся плодами рук твоих! Убью-у.у!
– Послушай, Котик, – пришла в себя Элеонора Махмудовна. – Кто дал тебе право…
– Кто дал мне право?! – торжествующе заорал Ерошкин. – А это ты видела?!
И протянул жене ладонь. На ладони
