Остави его! – продолжал рычать незнакомец. В ответ стрельцы недовольно забурчали.
– Татарва пожаловала, – вполголоса пискнул десятник. – Не всех повырезали, остались ещё, проклятые.
Красная и зелёная нить проглядывала сквозь пыль и грязь, покрывавшие огромные ичиги.
– Тыр, – сказал обладатель сапог, – Вставай.
Опираясь руками в землю, Назир медленно поднялся, не удержавшись от удивления – перед ним стоял настоящий великан. Ичиги, халат, сабля на боку его, тюбетей на округлой бритой голове – всё, казалось, было сделано на двух, а то и трёх людей. Он высился над всеми вокруг и было заметно, что урусы знают великана и побаиваются.
Назир поднял голову и едва сдержался, чтобы не отшатнуться: лицо мужчины было будто разорвано и сложено потом из кусков – носа, подбородка и щёк – которые срослись меж собой неровно и нескладно. Во время учёбы Назир слышал, что лекари сшивали лица людей после ужасных происшествий на войне или на охоте, но видеть такое ему не приходилось.
– Что, страшно? Я – Вафа, – криво улыбнулся казанец, открыв зубы, такие же кривые и ломаные, как и лицо хозяина. – Вот и урусы боятся.
Стрельцы, стоявшие полукругом, услышав «урус», зароптали:
– Пошёл по-бусурмански балаболить!
– Ишь, разболтался, безобраза!
– Тихааа! – гортанный голос казанца перекрывал все окружающие его звуки. – Шейх Али приказ – татар в начал к нему.
И, уже по-татарски:
– Бери мальчика и идём за мной. Быстро!
Он с ухмылкой смотрел на Назира, поднимавшего под руку Байбуре. Убедившись, что оба встали, развернулся и прыгучей походкой двинулся куда-то сквозь лагерь. Назир с удивлением обнаружил, что обезображенного окружают четыре воина с копьями. Сейчас они встали по сторонам вокруг и, не обращая внимания на ворчание урусов, шли почти прямо, вглубь лагеря, отпихивая по дороге встречных.
– Почему ты не побежал, Назир? – утирая кровь, спросил Байбуре на ходу.
– Потому что бежать нельзя. Разве ты забыл свой сон? Я ошибся, уже сел в седло, но Казан сам ведёт нас к себе. Бежать нельзя, теперь я это точно знаю.
Шейх Али
В полутёмном шатре Назир не сразу разглядел того, к кому их привели. Внезапно угол, до того прикрытый коврами и покрывалами, зашевелился, ткани распались и показали человека. Тело его растекалось по расшитому ковру, оставив под движения лишь одутловатые пальчики рук и острые, поблёскивающие в свете факелов, глаза. Человек был огромен, и если Вафа, приведший их сюда, был великаном, то его хозяин оказался просто горой. Назир засомневался, что шейх способен сам подняться с подушек.
Они молча стояли перед этим человеком, а у Назира перед глазами до сих пор проносились лица, увиденные вокруг шатра. Здесь, рядом с урусами, был свой лагерь – казанцы, крымчане, кипчаки, ногаи – все те, кому, казалось бы,
