стало настолько тихо, что можно было расслышать мысли некоторых присутствующих.
Кощей думал о том, что дегустатор – далеко не последний мертвец в ханском шатре на сегодня.
Алмас мысленно вернулся в прошлое, где маленьким ребёнком любил играть с перламутровым бисером на груди своей матери, когда та держала его на руках. А однажды он случайно проглотил муху, испугался, что умрёт, и заплакал, а мать гладила его по голове и пела песню про жеребёнка в ковыле, чтобы его успокоить…
Улугбек в своих фантазиях расстелил перед Горыней красный ковёр, чтобы тот проследовал до дяди и превратил его в новую ханскую вакансию. Но потом вспомнил о кровной мести, которую они с Алмасом вынуждены будут осуществить, перерезав всю Горынину родню. Это было бы намного трудозатратней, чем попытаться навалять пусть и сильному, но одному члену семейства. Улугбек нехотя свернул красный ковёр.
Мысль Горыни не была оформлена во что-то конкретное. Это был просто звук. Звук приближающегося урагана.
– Повтори, что ты сказал? – переспросил витязь Тугарина, прекрасно расслышав оскорбление (так заведено просто в кругах дерущихся; менее идиотский вопрос перед битвой они до сих пор не придумали).
– Ты уже и слух пропил? – не унимался Тугарин. – Я сказал, ты не богатырь, тупая скотина.
– Ах ты, жирная жаба! – прогремел Горыня и рванул рукоять меча.
Племянники передёрнули кадыки.
По плану Горыни, меч должен был с леденящим звоном выпрыгнуть из ножен, взмыть над головой, сверкнув на невидимом солнце, и вселить ужас в ряды супостата (и вот тут бы точно запахло неотвратимостью). Но план сразу покатился ко всем чертям – кладенец вылез только до половины и застрял. Горыня дёрнул ещё несколько раз, но меч наотрез отказывался обнажаться.
Тугарин хрюкнул.
Кощей закатил глаза куда-то в район темечка.
Горыня от неловкости «поплыл» и зачем-то решил объясниться.
– Тут… на мече просто зазубрина… – промямлил он, мелко тряся рукоятью. – Всегда цепляется за вмятину на ножнах, сейчас… Давай, дурацкий меч… Надо потрясти немного влево-вправо, тогда должно легко пойти…
Племянники вышли из трусливого ступора и вытащили кривые сабли.
– Горынь, может, пойдём? Перед людьми неудобно. – Кощей решил воспользоваться моментом и предотвратить никому не нужное смертоубийство.
Меч наконец сдался и появился из ножен полностью.
– Ага-а-а-а-а! – победоносно завопил Горыня и двинулся к племянникам. – Иди с-с-с-сюда-а!
Витязь размахнулся.
Алмас успел вспомнить два смешных случая из отрочества.
Улугбек занял выгоднейшую для боя позицию – прямиком за спиной брата.
Кощей не оставлял попытки остановить товарища:
– Друг, прекращай…
Надо сказать, что воздух в шатре был довольно спёртый. Скорее всего, это и явилось причиной того, что похмельного
