ничего не было, но Тоха решил довериться ощущениям и попытался смотреть как будто сквозь, внутрь предметов, внутрь воздуха.
Саввиха перекатила в ладонях невидимый шар.
– Чёрный! – вдруг сказал Тоха.
– Ну, если космос для тебя чёрный, то возможно. Он фиолетовый, – сказала Саввиха. – Но ты молодец!
Она подкинула шар вверх и снова свела ладони вместе.
– А теперь какой?
– Зелёный, – уверенно ответил Тоха.
– Правильно. А этот? – Саввиха поменяла невидимый шар в руках.
– Этот красный, – сказал Тоха. Он не был до конца уверен, но понял, что надо говорить первый цвет, который ему представится.
– Верно, – сказала Саввиха. – Не пугайся, это детские игрушки. Такое умеет каждый, только большинство забыло, что они умеют. На, подержи!
Тоха подставил сложенные ладони, и Саввиха перекатила в них невидимый шар. Пальцы защипало, как будто они немеют. Он почувствовал, как от кончиков пальцев до локтей и дальше разливается тепло.
– Ну всё, бросай в воздух, на сегодня хватит фокусов! – сказала Саввиха.
Тоха бросил. Пощипывание прошло.
– Ладно, я вижу, что ты можешь. Вот тебе баночка. – Саввиха достала тёмную склянку с притёртой крышкой. – Вот тебе ложечка. – Со дна шкатулки появилась маленькая блестящая медная ложечка с длинным черенком. – Порошок – из будры плющевидной, дурмана и кое-чего ещё, – объяснила Саввиха. – Принять нужно три раза. Сегодня – здесь, при мне. Завтра и послезавтра – дома. Постарайся в одно и то же время.
– Хорошо, – кивнул Тоха.
– Примешь третью ложку порошка – прочитаешь заговор. На следующий день придёшь ко мне, вернёшь склянку и ложку.
– А что, все жизненные проблемы можно решить каким-нибудь заклинанием? – попытался пошутить Тоха.
Саввиха ничего не ответила. Она положила перед Тохой тетрадный листок и ручку, открыла тетрадь, полистала, нашла нужную запись, ткнула в неё пальцем:
– На, переписывай вот это.
Тоха удивился:
– Здесь чернилами написано?
– Да, шариковых ручек тогда не было, – ответила Саввиха. – Это ещё моя бабка писала, Царствие ей Небесное.
Тоха принялся переписывать. Заглавные буквы шли с вензелями, почерк был ровный, но непривычный, старомодный.
– Что это? – спросил Тоха, показывая на незнакомую букву.
– «Ижица», – объяснила Саввиха. – Пиши как И.
Про «ять», похожую на перечёркнутый мягкий знак, Тоха и сам догадался.
– Всё, готово! – сказал он через пару минут.
Саввиха проверила, удовлетворённо кивнула.
Тоха сложил листок и бережно спрятал его в карман брюк.
Саввиха насыпала порошок в ложку, аккуратно стряхнула горку обратно в склянку.
– Смотри ничего не просыпь! – предупредила она. – И чтоб
