А Тоха шёл чуть позади, смотрел на Янкины ноги и слушал с горечью её заливистый смех. В разговорах и шутках ему было бесполезно соревноваться с Федей. Ладно, он возьмёт другим.
«Пора действовать, – решил Тоха. – Завтра вечером точно пойду к Саввихе. Если она знахарка, наверняка у неё есть средства на все случаи жизни».
Глава третья, в которой Тоха идёт к Саввихе за советом
Саввиху звали так по имени давно умершего мужа – Саввы, а по документам она была Маргаритой Вилентьевной. Но её экзотическое для села Бурундуки имя в обиходе не прижилось, и все звали её по-простому, по-привычному – Саввиха.
Тоха ещё раньше выспрашивал у матери про их странную соседку. Но и мать много не знала. От кладбища до дома Саввихи было всего метров сто, там росли деревья. Ей предлагали поставить забор повыше – хотя бы с одной стороны, но Саввиха ни за что не соглашалась:
– Что это я, от своих предков высоким забором отгораживаться буду? Али думаете, я их бояться, что ль, должна? – И добавляла: – Разве забор в этом деле хоть как-то поможет?
На последний аргумент ни у кого слов не находилось. Так и жила Саввиха в старой избе у самого кладбища, и небольшой участок её был огорожен лишь некрашеным штакетником. Сарай покосился, но Саввиха скотину не держала, поэтому махнула на него рукой:
– А, на мой век хватит! Больше-то мне и не надо ничего.
Напротив дома Саввихи, через дорогу на небольшом пустыре стоял старый двухэтажный деревянный овин, где раньше сушили лён. Он давно был никому не нужен – лён теперь не выращивали, и овин пустовал. Матери не пускали туда ребятишек, стращая их тем, что овин может в любой момент развалиться, а особенно тем, что там живёт овинник – страшный волосатый дядька с железными кулаками, который мог, говорят, любому бабайке голову оторвать. Никто из деревенских ребятишек лично не видел бабайки, но построенная родителями иерархия по силе и страшности должна была вызывать опасения. Однако из местной детворы всё равно находились охотники лазить на овин, чтобы пощекотать себе нервы.
Дети видели там пучки развешенной на шестах травы – сельчане решили, что это Саввиха сушила заготовки для снадобий.
Через какое-то время на хлипкой двери овина появился маленький замок. Его, конечно, мог сорвать любой, но это был знак. Знак собственности. И овин оставили в покое.
Саввиха жила обособленно от сельчан, но к ней время от времени приезжали чужие, неместные машины, чаще всего иномарки.
«Опять привораживает, – говорили сельчане, – или гадает». Видимо, слухи об умениях Саввихи вышли даже за пределы района. Свои к ней тоже иногда похаживали за чем-нибудь: кому скотину вылечить, кому пропавшую вещь найти или что посерьёзнее сделать, но каждый старался пройти к ней в сумерках, тайком. Никто из местных ни за что бы не признался в обращении к Саввихе за помощью. Тем более отец Николай во время проповеди иногда напоминал сельчанам, что ворожба и приворот – это очень плохо, хотя лечение травами – полезно.
Тоха
