распахнулась, и на крыльцо, привлечённая неожиданно возникшим шумом, выбежала женщина. Я её сразу узнал. Просто Мария. За прошедший год она нисколько не изменилась. Увидев нас, она замерла и превратилась в статую. Она испугалась, это можно было прочесть на её лице. Я её понимал. Год тому назад она исчезла, бежав среди ночи вместе с тремя десятками разновозрастных ребятишек, над которыми она оформила опекунство, и надеялась, наверное, что больше никогда с нами не пересечётся. Но мы появились во дворе её нового дома. Отыскали её, как ей, наверное, представлялось. Откуда же ей было знать, что мы здесь оказались совершенно случайно.
– Здравствуй, Мария! – сказал Илья глухим, каким-то совсем не своим, голосом.
Ребятня вдруг умолкла, и наступила звенящая тишина. Дёмин стряхнул с себя облепившую его малышню и пошёл к крыльцу. Мария смотрела на него с суеверным ужасом. Дёмин дошёл до крыльца, поднялся по ступенькам и сгрёб Марию в свои объятия.
– Куда же ты подевалась тогда! – пробормотал он с упрёком. – Я же чуть с ума не сошёл!
Поцеловал Марию, и тогда она заплакала.
– А я испугалась сейчас, – говорила она сквозь слёзы. – Я думала, вы с лихими мыслями сюда заявились.
Страх её отпускал.
– Глупенькая! – бормотал Илья. – Да мы вообще случайно тут очутились. У нас вертолёт забарахлил, мы и приземлились тут наудачу. Это судьба, Машка! Это – судьба!
Миша Каратаев смотрел на всё происходящее широко раскрытыми глазами и явно ничего не понимал. Ему обещали продемонстрировать женщину-вурдалака, умыкнувшую миллионы долларов и при этом каким-то образом связанную с жестокими убийствами, а на самом деле он увидел слезливую тётку, приютившую три десятка приёмных детей. Тётка плакала навзрыд и обнимала Дёмина, которого, судя по нашим рассказам, едва ли не она сама собиралась когда-то убить. Ну как объяснить Мише, что жизнь порой выкидывает такие коленца, что и не поверишь в правдоподобие происходящего, если сам не окажешься действующим лицом всех событий?
* * *
Мария пригласила нас в дом, и не успели мы оглянуться, как она уже накрыла стол. Мы смотрели на расставленные по столу блюда и напитки и не делали ни малейшей попытки принять участие в предполагаемом пиршестве. Потому что и я, и Дёмин очень хорошо помнили, чем подобный роскошный ужин завершился для нас ровно год назад. Что-то такое нам тогда Мария подсыпала – мы после этого не просто заснули, а отключились. Хорошо ещё, что все в тот раз обошлось и мы в конце концов очнулись.
По нашим лицам всё, наверное, можно было понять. Мария вдруг смешалась, и у неё был такой вид, будто она хотела бы провалиться сквозь пол, да пол оказался крепок и никак проваливаться не желал.
– Простите меня за тогдашнее, – сказала она, пряча глаза. – Очень нехорошо получилось. Испугалась я. И за себя испугалась, и за вас.
В то, что она испугалась за себя, я поверил без труда. Год назад я, ещё не зная о том, что она имеет к той чёртовой пирамиде самое непосредственное отношение, имел неосторожность обмолвиться при
