родственники моего мужа, – начала она. – Род древний, последние пару веков живут закрыто. Выращивают виноград, делают на продажу неплохое вино и только изредка, раз в четверть века, появляются в столице и на совете родов, чтобы представить нового главу или наследника. Последний раз они были в Выборге сразу после гибели Аракчеевых-Головиных.
– Занятно, – протянул я. – А что изменилось сейчас?
– А сам не догадываешься?
– Никак нет, – хмыкнул я и отвернулся к окну.
Симферополь остался в стороне, и теперь машина уверенно шла в гору. Тетушка отвлеклась на дорогу, даже при ее несомненном опыте, Ангарский перевал1 требовал особого внимания. Я же с замиранием сердца ждал его самой верхней точки, после которой серпантин узкой лентой понесется вниз, и среди зеленых макушек деревьев я, наконец, увижу море. Слева появилась красавица Демерджи, справа – Чатыр-даг, которые никогда не давили на меня, как другие горы. Еще в детстве я с нетерпением ждал встречи с ними, когда летом приезжал с отцом на Крымский полуостров. С тех пор многое изменилось. Неизменным осталось только лазурное море далеко внизу и горы вокруг. Черный, почувствовав мое настроение, беспокойно заерзал. Он был молод, мой дракон. И ужасно силен. Я призвал его сам, как только мне исполнилось четырнадцать. И чуть не умер, когда в мой разум вселился огромный зверь. С тех пор прошло больше десяти лет, и впервые за это время я не мог просто взять и встать на крыло. В месте, которое будто бы нарочно создали для драконьих полетов.
Неделя под домашним арестом ослабила меня весьма ощутимо. В моей привычной жизни сутки на дежурстве в питерском военном госпитале сменялись важными встречами за пределами родного города. Переговоры, сделки, операции и травмы, и снова сделки, звенящая тишина особняка на Фонтанке и запах моря на рассвете в Сосновом бору. Мягкий драконий полет, четкая линия горизонта и голод, беспричинный голод, сводящий меня с ума.
Я скучал даже по нему. Лежа в бесцветной и какой-то бездушной спальне в Стрельне я тоже чувствовал его и сходил с ума от невозможности сложить крылья и камнем упасть в ледяную воду залива, чтобы хотя бы на мгновение заглушить удушливую боль, разрывающую мое тело изнутри.
– Тебе пора жениться, – как ни в чем не бывало произнесла тетушка, вырывая меня из моих воспоминаний. – И чем скорее, тем лучше. Твой отец уже не молод.
– Зато свеж и хорош собой, – заметил я, сделав отчаянную попытку все свернуть к шутке. – И Аглая, хоть и человечка, далеко не старушка. Имеет все шансы нарожать ему драконят.
– Тебе пора остепениться, Аркадий, – сказала Светлана строго. На меня она не смотрела, была полностью поглощена дорогой.
Мы успели спуститься к Алуште и свернуть на верхнюю дорогу.
– Не думаю, что это хорошая идея, тетушка, – вежливо ответил я. – К тому же я не уверен, что она принадлежит именно вам.
Впереди подозрительно хрюкнул
Ангарский перевал – перевал в Крыму, самая высокая точка трассы Симферополь – Алушта (752 м над уровнем моря).
