пяти лет мои биологические часы начали тикать и с тех пор никогда не останавливались. В тридцать, в преддверии развода, я разочаровалась в мужчинах и утоляю материнский инстинкт, балуя племянника и любуясь издалека чужими отпрысками.
– Очаровашки, правда? – улыбается Анджела. – Я только ради детей и открыла этот магазин. Помню, в детстве могла часами рассматривать книжки с картинками на полках.
– Да, очень милые, – с излишней тоской в голосе соглашаюсь я.
Анджела, наверное, не замечает моего настроения, потому что смотрит на хихикающих малышей почти так же, как и я.
– А у тебя есть дети? – спрашиваю я.
– Сын, – кивает она. – Живет в Аризоне, и у него недавно родилась дочка. Я хотела бы навестить их, но магазин не оставишь.
– И никто не может тебя подменить?
– Я не могу позволить себе наемных работников. Рыбная Гавань – не самый читающий город, если не считать детей.
– Жаль.
Она пожимает плечами и возвращается к кассе, а мне в голову приходит мысль. Во время учебы я подрабатывала в книжном магазине и до сих пор разбираюсь в книгах, потому что много читаю. И, честно говоря, мне не помешала бы небольшая подработка. Сегодня я потратила на покупку продуктов больше, чем рассчитывала, – очевидно, еда и все остальное на Аляске стоит дороже, чем на большой земле, из-за доставки. Если бы я хоть немножко поработала в «Книжной верфи», то сэкономила бы деньги на отдых в Европе.
Я не капризна и никогда не требую невозможного. В ресторанах я не прошу ничего заменить и не заказываю блюда, которых нет в меню. Я ни за что не спрошу о работе, пока не увижу табличку «Требуются». Новая Элен старается быть смелее как в больших, так и в маленьких делах. За спрос не бьют в нос. Что плохого в том, чтобы спросить? В крайнем случае ответят «нет», не страшно.
– О, у меня идея, – говорю я Анджеле, улыбаясь детям за маленьким столиком. – Что, если я прикрою тебя, пока ты поедешь навестить внучку? Раньше я работала в книжном магазине, и…
– Правда? В самом деле? – радостно хлопает в ладоши Анджела. – Можешь начать завтра после обеда?
Элен
На следующее утро, еще даже солнце не взошло, я подъезжаю к стоянке в порту, и тут у меня звонит телефон. Боюсь, я знаю, кто это. Паркуя машину, бросаю взгляд на экран. Входящий от Писающего сидя мальчика.
Я хихикаю. Решив развестись с Мерриком, я сменила его имя в своем телефоне. Он может корчить из себя супергероя, но стажерки не знают, как он на самом деле труслив и беззащитен. Он до сих пор называет маму мамочкой, спит с включенным ночником и писает сидя, как маленький.
Вы скажете, я злая? Не спорю. Но я не лгу. Кроме того, разрыв отношений, длившихся десять лет (восемь из них в законном браке), не проходит безболезненно, и возможность дать Меррику безобидное прозвище, которого все равно никто не увидит, укрепляет мою веру, что я
