было темно и сыро. Пахло плесенью, затхлостью и еще чем-то неуловимо тошнотворным. В одно единственное окно, затянутое грязным слюдяным стеклом, еле пробивался серый свет. Обстановка была более чем спартанская: несколько деревянных кроватей с матрасами, набитыми соломой, грубо сколоченный стол и табуреты.
– Ваше новое жилье, – объявил безымянный листопадник, с еле заметной издевкой в голосе. – Не богато, но вам тут не веселиться. Завтра с рассветом – на работу. За вами зайдут.
Не дожидаясь ответа, он развернулся и вышел, захлопнув дверь с таким грохотом, что с потолка посыпалась пыль. Я огляделась – кроватей было три. Хорошо, что нам выделили отдельный дом, не хотелось делить жилище с рабами. Каждый день видеть их измождённые лица, их страдания. Видеть и быть не в силах им чем-либо помочь.
– Ну и дыра, – пробормотал Браун, с отвращением озираясь по сторонам. – И как мы здесь четыре месяца проживем?
Я и сама не знала ответа на этот вопрос. Перспектива провести столько времени в этом мрачном месте, да еще и работать в рудниках, казалась невыносимой. Но нужно было что-то предпринимать, и как можно скорее.
– Завтра узнаем, какая нас работа ждет, – сказал Вольдемар, первым нарушив тяжелое молчание. – А там будет видно. Главное – не терять головы и не делать глупостей.
Я кивнула, стараясь разделить его настрой, хотя сердце сжималось от тревоги. Я направилась к самой дальней кровати. Конечно, она оказалась неудобной. Да ещё и этот невыносимый жар. И хоть я полагала, что не смогу тут уснуть, сон настиг меня уже через пять минут. Возможно само тело хотелось дать мне возможность отдохнуть и не видеть того ужаса, что окружал меня.
Рассвет наступил быстро, будто кто-то просто щелкнул выключателем, мгновенно рассеяв мрак ночи. Не успели мы как следует осмотреться, как дверь барака с грохотом распахнулась, впуская внутрь поток холодного воздуха и фигуру в знакомом черном плаще. За ним стояли двое листопадников, сжимая в руках плети.
– Ну что, сони, выспались? – прогремел голос прибывшего, заглушая все остальные звуки. – Пошли работать! Новый день – новыйметалл!
Он был выше и крепче прочих листопадников, а на его лице, не скрытом капюшоном, застыло выражение жестокого веселья. Он напомнил мне хищного зверя, радующегося легкой добыче.
– Я – Гром, – продолжал он, с удовлетворением наблюдая за тем, как мы вздрагиваем от его слов. – Ваш новый начальник. И поверьте, я умею делать так, чтобы работа спорилась. Никто у меня не будет отлынивать, ясно вам, чужаки?
Он ухмыльнулся, обнажив ряд желтых неровных зубов, и щелкнул плетью.
– Шевелитесь, дармоеды! Время – металл!
Я вздрогнула от его крика. Браун заскрипел зубами, но поднялся с кровати. Вольдемар будто бы изучал надсмотрщика, а заодно и всех вокруг, предпочтя молчать и беспрекословно выполнять приказания.
Мы послушно поплелись за Громом, словно стадо овец на бойню, не зная, что нас ждет, но прекрасно понимая, что легко не будет.
