дня и не говорю ничего сейчас – хороших новостей нет. И раз она тоже ничего не говорила, значит, и ей не удалось как-то продвинуться в поиске решения.
Надо найти хоть что-то позитивное.
– Знаешь, а голова у меня совсем не болит. Вот прямо с тех пор, как я вышел из больницы.
– Это хорошая новость, – отозвалась жена, – мы посмотрели друг на друга и через секунду опустили глаза в тарелки и снова замолчали. Было ли это действительно хорошей новостью, никто из нас не понял. Что теперь вообще можно считать хорошими новостями?
– Я был сегодня у профессора Лазарева. Он сказал, что диагноз верен и можно даже не пытаться найти другой, – еще раз попробовал возобновить разговор.
– Да, я тоже сегодня через некоторые медицинские онлайн-сервисы проверила результаты МРТ – все подтвердили, что ошибки нет и это опухоль мозга, глиобластома с высокой вероятностью.
– Значит, у меня есть два пути: не лечиться и мучительно, и быстро умереть и лечиться химией и радиацией и умереть не так быстро, но все же мучительно, – договаривая последнее слово, я уже видел, как Валек вскочила со своего стула и, огибая стол, летела ко мне. Она меня очень крепко обняла, и я почувствовал, как что-то касается моей шеи, а потом двигается по ней вниз. Заплакала.
– Мы что-нибудь придумаем! Мы что-нибудь обязательно придумаем, слышишь! Мы не сдадимся, я не сдамся!
Я взял ее за плечи, она перестала обнимать меня, и я, наклонив голову, прислонился лбом к ее лбу.
– Конечно придумаем, – немного улыбаясь, произнес я и поцеловал жену.
Больше ничего говорить я уже не мог, подкативший к горлу ком словно парализовал голосовые связки. Да и сказать хотелось совсем другое – хотелось попросить прощения за то, как я подвел ее. Держаться было очень сложно, я не хотел, чтобы жена видела мои слезы.
Следующие две недели были неким испытанием на прочность как для нас самих, так и для наших отношений. И я, и жена пытались найти или придумать выход из сложившейся ситуации. Мы почти не проводили время вместе, так как все время вне работы было занято поисками. Не смотрели фильмы по вечерам, не устраивали прогулки по городу по выходным. И стали отдаляться друг от друга, стала нарастать внутренняя злоба на себя и бессилие из-за отсутствия результата.
У меня все это накладывалось на страх и чувство несправедливости. С каждым днем увеличивалась апатия, не хотелось ничего: ни работать, ни вставать с кровати по утрам, ни продолжать бессмысленные поиски. Как же был прав профессор со своим примером про Святой Грааль!
Все это начало приводить к тому, что у нас стали возникать ссоры на пустом месте: из-за грязной посуды, оставленного включенного света, задержек на работе. А последние дни мы уже не разговаривали ни на какие темы, а если и был диалог, то только в формате ругани. Мы перешли на общение через мессенджер, даже находясь в одной квартире.
Я
