style="font-size:15px;"> Без двух минут двенадцать открылась дверь и вошел Ефим Петрович, я сразу встал со стула и сделал несколько шагов в его сторону.
– О, Илья, вы уже подошли! – сказал профессор. – Это очень хорошо, мне нравятся пунктуальные люди.
Этой чертой характера мы были похожи с профессором, и может быть, в других обстоятельствах обязательно поболтали об этом, но сейчас я мог говорить только на тему опухоли, растущей в моей голове прямо в эту секунду.
– Ефим Петрович, мне очень нужно знать ваше мнение о результатах МРТ! – достаточно нервозно произнес я, что, конечно же, было сразу отмечено профессором.
– Сашечка, во сколько у меня следующий пациент? – спросил профессор, обращаясь к девушке на ресепшн, при этом успокаивающе похлопав меня по левому плечу.
– В три часа, Ефим Петрович, – ответила она, даже не сверившись с какими-либо записями.
– Спасибо, – кивнул он в ее сторону. – Сегодня прекрасная погода, – уже обращаясь ко мне, начал он, – скоро уже пойдут осенние дожди с холодными ветрами, да и солнце скроется за бесконечными тучами. Надо ловить момент и наслаждаться такими минутами. Чего нам с вами в кабинете сидеть? Пойдемте в парк, здесь недалеко, прогуляемся, подышим свежим воздухом, там и поговорим. Ну что, идет?
Я был не против и согласно кивнул.
Парк оказался совсем рядом, буквально в нескольких минутах ходьбы, и профессор начал говорить, едва мы зашли на его территорию сквозь небольшие импровизированные ворота.
– Илья, мне очень жаль, что я не ошибся. Я посмотрел МРТ, для меня диагноз очевиден. Вы, конечно, можете узнать мнение других врачей или пройти другие диагностические исследования, но другого диагноза, я уверен, там не будет. Глиобластома – это отвратительное заболевание! Отвратительное! Оно не жалеет человека, когда поражает его. Оно может долго скрываться и никак не проявляться, как в вашем случае. Это враг, у которого нет благородства, чести и достоинства, ему мало ослабить вас, он не отступит, если вы признаете поражение, он хочет вас убить. Как говорится, врагу не пожелаешь.
Мы шли медленно, профессор держал руки сложенными за спиной и смотрел на дорогу далеко перед собой, иногда поворачивая голову в мою сторону. Я шел, низко опустив голову, и смотрел себе под ноги.
– Ваш случай тяжелый. Если бы нам удалось обнаружить опухоль раньше, то было бы возможно провести оперативное лечение. Увы, при таких размерах это уже невозможно. Остается только химиотерапия и лучевая терапия. Это лечение будет проходить очень тяжело для вас и ваших близких, но положительный результат не обеспечит, лишь отстрочит итог.
– Сколько времени у меня осталось? – спросил я, это был самый страшный вопрос моей жизни, который предполагал и самый страшный ответ. Я чувствовал, что ноги начинают подкашиваться, я как будто переставал их чувствовать, управлять ими, шаги давались непросто.
– Сложно сказать. Может быть,
