ей никто не ответил. Старшая сестра, что давно уже скрылась за деревьями, со всех ног мчалась к повозке. Поджидавший ее Флоримон, хлестнул лошадь, и седоки помчались в город, оставив за собой, лишь облако пыли.
Рене беспомощно озиралась. Вот беда, наверное, она ушла слишком далеко и заблудилась. Должно быть, брат и сестра давно ее ищут. Девочка кружила между деревьев и вскоре окончательно запуталась. Тяжелый фартук мешал идти, а бросить каштаны жалко. И Рене согнувшись, пробиралась по лесной тропинке, и во весь голос звала сестру и брата. Бедняжка совсем выбилась из сил и наконец, решила бросить свою ношу. Теперь, налегке, она пыталась бежать, как ей казалось, в сторону дороги, но на самом деле кружила на одном месте.
А Ортанс и Флоримон чудесно добрались до города и мигом спустили все деньги на лакомства и развлечения. На обратном пути, эта славная парочка нарочно сделала крюк, что бы ненароком не попасть на глаза оставленному в перелеске ребенку.
Бедняжка Рене, совсем осипшая от крика, вышла на дорогу уже в сумерках. Личико ее опухло от слез, девочка дрожала от холода. Она уже не пыталась найти брата и сестру и бесцельно брела вдоль дороги, кутаясь в жалкий платок. Пожалуй, ночь скоро раскинет над ней свои крылья и останется лечь, да помереть в ближайшем овраге.
Рене свернула с дороги, и тут же кубарем покатилась в канаву, споткнувшись о придорожный камень. Но вместо колючих веток, девочка свалилась на что – то мягкое и теплое.
– Эй, кого это носит ночью по дорогам? Неужто с неба свалился мешок полный золотых луидоров? Послышался хриплый женский голос.
Рене с испугу не могла и рта раскрыть. Груда тряпья, на которую она скатилась, вдруг зашевелилась и чья-то рука схватила ее за плечо.
– Ого, девчонка! Что же ты шатаешься по ночной дороге, одна одинешенька?
Взошедшая луна осветила канаву скудным светом и Рене увидела толстую женщину, в неряшливой одежде и рваном чепце. Малышка вновь захлюпала носом, и от радости, что за весь день встретила хотя бы одного человека, выложила незнакомке всю свою коротенькую историю.
Толстуха вздохнула и прикрыла Рене полой своей накидки.
– Вот, бедняжка! Ты так меня растрогала, что пожалуй, придется сделать пару глотков винца. – С этими словами, незнакомка выудила из кучи грязных тряпок бутылку. – А ты пожалуй, с голоду помираешь? На, возьми, у меня осталась горбушка хлеба и яблоко.
Рене, у которой с утра маковой росинки во рту не было, мигом расправилась с угощением. Женщина вновь сделала щедрый глоток из бутылки, и запах сидра защекотал нос.
– Отец всегда говорил, что вино можно пить только в праздник, – робко пробормотала девочка.
– А сегодня и есть праздник, – захохотала женщина. – Нынче день дурачков, которых выставили из дому. И не смотри на меня с таким удивлением, глупышка. Каждому понятно, что родня избавилась от лишнего рта. Сколько же тебе лет, маленькая простофиля?
– На день всех Святых исполнится семь, мадам.
– О, в твои годы, я соображала
