журнал публиковал материалы о компании, о ее работниках, а компания помогала журналу выходить в свет, ее генеральный директор состоял в попечительском совете…
– Поздравляю с повышением! От всего сердца поздравляю! – сказала Валентина Петровна, оглядывая Бойко, привыкая к изменениям в его облике, произошедшим за время, пока не виделись.
– Спасибо, конечно… но это же, так скать, палка о двух концах… – нарочито-смущенное, слегка и шутливое в ответ. – Зарплата на десятку выше, а головной боли – того и гляди, так скать, обширный инфаркт…
– Ничего, ничего, Юрий Вадимыч, вы с вашей энергией…
С прошлого лета, когда Бойко побывал у них последний раз, он заметно раздобрел, приобрел по-настоящему начальницкую осанку; вместо громоздких очков школьного отличника на его лице теперь красовались современные, в тонкой серебристой оправе; из-под новой куртки-пропитки с пышным воротником выглядывал темный пиджак, белая сорочка, на брюшко спускался бордовый галстук. На плече висела всегдашняя – что-то между спортивной и футляром для ноутбука – черная сумка.
– Ну, вот мы, так скать, и прибыли! – отобнимавшись, отздоровавшись, сообщил Бойко и, повернувшись боком к Валентине Петровне, обвел рукой прибывшую с ним делегацию. – Все, так скать, налицо. Никого не потерял.
– Да уж вижу, вижу!
– Прошу любить и жаловать, – продолжал Юрий Вадимович, обращаясь уже к москвичам, – наш, не люблю этого слова, куратор – Валентина Петровна Рындина.
– Да, это я. Здравствуйте!.. Что ж, садитесь в автобус, пожалуйста. Ближе познакомимся, с вашего позволения, за завтраком. Очень плотный сегодня день.
– Конечно… да-да… – закивали гости.
Одни тут же стали забираться в салон, другие спешно докуривали сигареты… Геннадий, судя по глазам, был озабочен – как всех разместить. Вроде бы сидений хватает, но вот вещи… Пачки с книгами, сундук звукорежиссера, баул певицы, чемоданы поэта и фольклориста…
«Прокольчик! – тут же укорила себя Валентина Петровна. – Нужно было просто “Газель” брать, а не шиковать с этой “Тойотой”!..»
И машинально, но и привычно-цепко она выхватила взглядом две-три-четыре фигуры, определила: «Этих бы можно и не приглашать».
Вообще она слегка обиделась на Юрия Вадимовича за подбор делегации – он рисовал ей кандидатуры по телефону, расписывал, какие это известные люди: умница-профессор, живой классик-поэт, молодой модный прозаик, стремительно набирающая популярность певица!.. «И практически все – первоклассные говоруны, публике не дадут закиснуть!» Но теперь, вживе, они оказались как на подбор невзрачны, сероваты. Будто подкисшие.
Особенно не понравился ей самый пожилой – наверное, тот самый профессор-литературовед, о котором Юрий Вадимович говорил, что родом тоже откуда-то с Севера, чуть ли не крупнейший сейчас знаток поэзии двадцатых-тридцатых годов. А выглядит, прости господи, как бичара какой-то:
