мы разговаривали, за дверью происходила суета и раздавались шепотки, самые громкие – мужские. Далее последовали шаги, и на пороге появился одетый в костюм и успевший причесаться Каташи Ичирович, за спиной которого – жена в бело-оранжевом Советском платье в полосочку и Сойка – последняя в синей футболке и серой юбке. Под глазами – глубокие тени, вид в целом бледный, в глазах – тоска.
Прислушался к себе – ничего кроме жалости не осталось. Прошла любовь, как ничего и не было.
– Коничива, товарищи, – поздоровался с главой семьи за руку, кивнул дамам. – Каташи Ичирович, можно с вами поговорить наедине? Это недолго, но очень важно.
– Коничива. Конечно, Сергей, – кивнул он.
Мама Сойки добавила к его словам свое приветствие, а Саяка промолчала, старательно глядя на мои ботинки. Прости, девочка, но твой вид слишком красноречив – тебе в Японии ожидаемо-плохо, поэтому и говорить нам не о чем.
В неловком молчании наша тройка добралась до переговорной, дядя Дима закрыл дверь изнутри, мы с японским товарищем уселись за стол друг напротив друга, и я начал непростой разговор:
– Прежде всего позвольте принести вам свои искренние извинения за мой неуместный звонок в МИД, – поклон. – Это – не оправдание, но я хотел как лучше.
– Вы не виноваты, Сергей, – отвесил он поклон ответный – поглубже. – Это я должен извиняться за то, что не смог воспитать свою дочь должным образом.
Кивнув, я продолжил.
– Как бы там ни было, но жизнь продолжается. Я никогда и не в чем не винил ни вас с женой, ни Саяку. Я предпочитаю смотреть в будущее, а не прошлое, и именно об этом я и хотел с вами поговорить.
– Я выслушаю все, что вы посчитаете нужным мне сказать, Сергей.
– Скажите, Каташи Ичирович – вам нравится жить в Японии?
– Япония – наша Родина! – он гордо вскинул подбородок, блеснув глазами.
– Я спрашивал о другом, – развел я руками. – Ваша дочь выглядит глубоко несчастной и сломленной. Ваша жена смотрела на меня с надеждой, а вы – прятали глаза, словно расписываясь в собственной несостоятельности в качестве отца и мужчины.
– Простите, Сергей, но вы – слишком молоды, чтобы судить о таких вещах. Моя семья счастлива жить в Японии, – с вежливой улыбкой и предельно мягким тоном нахамил он.
– Я запрашивал информацию, – вздохнул я. – У Саяки здесь нет друзей, она старается изо всех сил, но учится плохо. Ее казавшийся идеальным там, за океаном японский здесь все считают никчемным, ее успеваемость просела, и после окончания школы ни в одно приличное учебное заведение ее не примут. Единственное ее сильное место – английский язык. Вы живете втроем в крохотной комнатушке, без малейших перспектив в будущем. Я достаточно взрослый, чтобы понять – ваше решение превратило жизнь вашей дочери в катастрофу! Вы – худший отец из всех, кого я знаю, и то, что Саяка меня отвергла – самая меньшая из ваших проблем. В конце концов – это ее право.
– Может я и плохой муж и отец, но придавать значение словам ребенка не намерен! – парировал Каташи Ичирович.
Вздохнув,
