и покинул дом ради остальных. Ради оправившейся Оксаны, которая, тем не менее, по-прежнему тяжело вливалась в обустройство жизни, в сложившийся коллектив. Для Лизы, стремящейся, напротив, создать быт и условия существования, но совсем позабывшей об уходе за потерянным Вадимом. Из-за силящейся кому-то что-то доказать Анны, скрывающей слабость и страдания, но нуждающейся в помощи не меньше других. Да и ради Ивана, глубоко погруженного в свои переживания – настолько, что Федор волновался, как бы не случилось инфаркта. Говорящий одни гадости, обращающийся к людям с пренебрежением и одолжениям, язвительный хам, а на деле замкнутый и до волчьего воя одинокий.
Всем им нужен был лидер. Уверенный и способный принимать адекватные решения. Конечно, Федор сильно сомневался, что годится на эту роль. Андрей и справлялся успешнее, несмотря на тоже довольно своеобразную манеру общения. По скрытности он не уступал Ивану. И следовал исключительно своему курсу. Планами не делился. А если и сообщал, то ничего не обсуждал. Рассудив, что больше попросту некому, Симонов и вышел ко всем.
Шестеро человек одновременно повернули к нему головы. Федор легко улыбнулся и поприветствовал их взмахом руки. В глазах Лизы читалось беспокойство наравне с грустью – наверняка об ушедших. Вадим держал ее за руку и сразу опустил взгляд, когда Симонов приблизился. С надеждой на него смотрела Анна, с немым вопросом – Оксана. Иван привычно хмурил брови и отвел взгляд одним из первых, а Андрей вновь поражал невозмутимостью. Кострин жарил замороженную котлету на палке и единственный из присутствующих занимался едой. На это и не обращали внимания.
– Друзья, – негромко начал Федор то, ради чего пришел, – сегодня мы потеряли двоих. Всего из тех, кто пережил цунами, нас осталось двадцать один человек. Пусть те мужчины и относились, можно сказать, не к нашей, ко второй группе, но всех объединяет одно – мы выжили после бедствия. Но теперь наш счастливый ряд поредел.
– Олег и Павел, – заговорила Лиза, утирая слезы. – Их звали Олегом и Павлом. У Олега было внутреннее кровотечение, у Павла – сердце внезапно остановилось. Оба были ранены с первого дня, но мы с Юрием старались оказать им посильную помощь.
– И вы достойно, добросовестно поработали! – воскликнул Федор, зная, как Лизавета убивается и корит себя. – Никто не обвинит тебя, Лиза, даю слово.
Алёхина с шумом всхлипнула и уткнулась мужу в плечо, сотрясаясь в бессильном, почти безмолвном плаче.
– Мы не должны переставать надеяться на лучшее, – продолжил Симонов, выждав. – Верить в спасение, – Андрей вскинул брови. – И заботиться, тем не менее, о своем нынешнем положении в этом ограниченном пока месте, – добавил Федор. – А для эффективного времяпрепровождения, друзья, я предлагаю нам, наконец, узнать друг о друге больше. Неправильно и дальше оставаться чужими. Согласитесь, нам важно держаться друг друга.
Кострин одобряюще
