должность. А я из простых рабочих, – хмыкнул Ваня.
– Из каких ты мест, Иван? – подтолкнул его к беседе Федор.
– Из далеких, – огрызнулся тот и утратил всякий интерес к общему разговору.
– Андрей? – тогда обратился Симонов.
– Забайкальский край, – коротко известил их Андрей. – Большего вам не дано знать. Все, что нужно, уже известно.
– Оксана, из Питера. Сменила много работ, последние две – барменша и швея.
– Ого! Мастер на все руки?
– Типа того.
– Вадим, – тихо представился Алёхин, все еще сжимая Лизу в своих объятиях. – Из Екатеринбурга мы.
Федор жестом показал ему остановиться и не продолжать рассказ. О них двоих как раз-таки информации более-менее хватало. Всякий доброжелательно принимал Лизавету, даже Иван, единожды прозвав ее Василисой, перестал это делать и использовал формальное «Елизавета». Она успешно общалась и с теми, кто выбрал отель. Если Андрей и решал с представителем той группы, Владиславом, все жизненно важные и организационные моменты, то Лиза, несомненно, являлась неформальным лидером и главным скрепляющим звеном. Вадим же частенько срывался в ее отсутствие и всех, кроме непрошибаемого Кострина, нервировал. Симонов тоже старался смотреть на Алёхина непредвзято, толерантно, но порой лично убеждался, что без жены он обречен на гибель, не меньше.
– Вот и хорошо, вот и здорово, что мы познакомились.
– Ты бы лучше, Федор, вот, о чем озаботился: среди нас нет ни одного местного, – нарушил положительную завершающую нотку Кострин. – Или иностранного туриста.
– Не повезло, – отозвался Симонов, совсем не сбитый с толку. – Или уплыли дальше. Почти вся пляжная зона была усеяна русскими туристами, то есть нами.
– Ты так считаешь? – поднял брови Андрей. – Я был глубоко в джунглях, за линией обрыва.
– Случайность. А я с берега. Большую часть пляжа заполонили в тот день русские, определенно.
– Мужчины, умоляю, давайте помолчим, – встрепенулась Лизавета, поднимая заплаканные глаза.
Федор учтиво склонил голову и умолк. Кострин просто замолчал, но продолжал испытующе поглядывать на Симонова исподлобья.
**
Утром Федор решился вновь сходить до обрыва. Что-то скрывалось в пропасти и за ней. Раз за разом он возвращался к ней, предчувствуя нечто. Симонов понимал бесцельность хождения туда – ничего нового уже не узнать, а как попасть на ту сторону он понятия не имел. Тем не менее, Федя настроился посетить то место, что напомнило ему о самом постыдном и довольно мелочном поступке, в последний раз и убедиться, что никаких ответов оно в себе не несет.
Он прошел через рощу и сразу вышел к городу. К Федору подобрался «Марк».
– Вы к обрыву?
– Захар, я иду побыть наедине с мыслями.
– Я с вами, Федор.
– Ты попытался помочь, откликнулся, за что спасибо.
