женщина поет «Ой мороз, мороз», вульгарно растягивая гласные. Ей лет сорок. В сером долгополом пальто, левый рукав которого испачкан чем-то белым, в валенках на резиновом ходу. Испитое лицо, в руках – баян с пожелтевшими клавишами, в ногах – пластиковый пакет с накиданной мелочью. Рядом стоит мальчик лет семи. Он одет в красную болоньевую куртку, из дыр которой торчит грязный синтепон, в спортивные штаны с тремя полосками и старые кроссовки. В руках он мнет незрелый мандарин. Мальчик пытается очистить его, но детские ноготки только портят шкурку. Женщина, похоже, не замечает его, увлеченная пением: «Я верну-у-усь домо-о-ой на зака-а-ате дня-а-а. Обниму-у-у жену-у-у, напою-у-у коня-а». Баян звучит фальшиво, но ее это не смущает. Слушателей нет, люди проходят мимо, не оборачиваясь и не задерживаясь. Только один пьяный стоит, раскачивается в такт музыке и подвывает. Он периодически поправляет на плече старую черную сумку с надписью «спорт». Иду мимо ларьков, в которых продают нижнее белье, помаду, чебуреки, обувь, прессу. У выхода из перехода стоят три бомжа. Двое – роются в тележке из супермаркета, третий пристает к прохожим и просит мелочь. Люди отшатываются от него. Сточный желоб перехода закидан всевозможным мусором, пол заплеван. Наконец я выхожу в город. Вдоль стен невысоких двухэтажных зданий стоят бомжи, группы подростков. Первые клянчат деньги, вторые пьют пиво и курят электронные сигареты, громко смеются, харкают во все стороны. Я прохожу мимо красного здания, которое раньше принадлежало заводу. О нем напоминает разве что невысокая кирпичная труба. Теперь в нем закусочные и модные магазинчики. Верхний слой красной кирпичной кладки ободрали; видимо, иначе невозможно было отчистить впитавшуюся городскую копоть. Постройка выглядит так, как будто с нее содрали кожу, а потом прошлись по мясу наждачкой. Мигают вывески магазинов и закусочных, обрамленные пластиковыми рамами, врезанными в старую кладку. Я сворачиваю на территорию Армы. Прохожу среди таких же точно старых зданий. В каждом из них теперь либо клуб, либо магазин, либо какое-то тусовочное место. Припарковано много машин, ни одной дешевой. И тут начинается дождь, довольно спорый. Разноцветные огни из окон заведений отражаются в мокром асфальте. Ускоряю шаг. И вот я на месте.
Здание клуба кирпичное, как и прочие строения здесь, очень старое, довольно необычной формы: круглое. Вход – черная металлическая дверь, никаких вывесок или указателей. Тяну дверь на себя, захожу в коридор – темное помещение с низкими потолками, – заворачивающий направо, так что невозможно понять, что там дальше. Передо мной на стуле сидит охранник в черном. Сквозь расстегнутый верх его рубашки сверкает золотая цепочка с образом на шее. На вид мужичку около пятидесяти. Он встает и направляется ко мне. Крепкий на вид, явно бывший спортсмен, возможно, борец. Короткая стрижка, волосы седовато-пепельного цвета. Лицо широкое. Его выражение понять сложно: сейчас вежлив – собирается спросить, кто я и зачем явился, но в целом опасен – ссориться с ним не стоит.
– Вы по какому вопросу?
– Здравствуйте, мне к начальнику охраны, я на собеседование пришел.
– Позову сейчас. Ожидайте. – Он извлекает рацию из внутреннего кармана
