слово.
– Фортантинги – такие, – согласился Утес.
– Нанять пастуха на отару в наших краях – не такая простая задача. Мост посчитать и построить через горный ручей, плотника найти добротного, каменщика – все сами готовы нанимать, но чтобы только не заниматься подлым ремеслом… хотя и денег-то ни у кого не водится. Но гордость дороже. Вот и выходит: я – Фортантинг, ты – Фортантинг, а кто коня будет чистить? Да, так у нас… От этого в некоторых головах появляются сладкие мысли: почему не он заправляет из горного замка? – ведь он такой же родовитый. И вот они уже видят себя в Форт-Роке, в шелковых одеждах, с золотым обручем на голове и дорогим оружием на поясе. Вот и мой прадед пошел за одним из таких звонкоголовых, поставил все свое влияние и все свои деньги, чтобы его сеньор смог сидеть на стуле, покрытым реиндольским ковром, а сам видел себя при нем полновластным стюардом… В результате всего этого предприятия очередной гордый Фортантинг лишился головы, его дочери пополнили гарем ярла, многие соратники неудачного претендента бежали, а другие были схвачены и поплатились. Моему деду каким-то образом удалось сохранить свою жизнь, но он потерял титул маркграфа и от наших обширных владений осталась лишь маленькая и дальняя крепостишка, на которою не позарился назначенный ярлом попечитель. Моему отцу, в свою очередь, уже пришлось платить за осколок фамильной вотчины ренту Нюрбам. Но откуда брать деньги, если все твои вассалы да работники – твои же домочадцы? Отец смирил гордость: стал служить бургграфу лесником.
– Сегодня один поднялся, завтра второй упал, – заметил Утес, оторвав от полоски мяса очередной кусок. – Неудача прибавляет ума.
– И все же мой отец не оставил надежду выкупить и возродить старый фамильный дом, – продолжил капрал. – Островерхие башенки крепости всегда были перед глазами, они ждали с той стороны реки, на кедровом холме. В это свое предприятие отец вложил своих сыновей – единственное, чем он мог теперь располагать. Своего первенца, моего старшего брата, он отправил служить к Сонетрам, среднего – в Каллендию. А меня – к Фюргартам. Рано или поздно, говорил отец, великие дома схватятся за оружие и тогда один из вас обязательно окажется среди победителей. Пусть он будет тем, кому достанется наша вотчина.
– Почему же он не поставил на Виннов? Он оказался таким прозорливым?
– Вепрь уже правил. Подняться возле крепко стоящего на ногах – это особое искусство: нужно уметь идти по головам, интриговать. Черноты не таковы, мы все служаки. Воинскую лямку и я начал примерять на себя с младых ногтей.
– Начало своей службы можешь пропустить, – сказал Баррион. – Я о нем знаю. Тебя определили пажом к Роду Трентону. Большая удача. Попасть в услужение к оруженосцу ярла юнцу с фортовской Баксидки довольно непросто.
– Трентон – предатель! – выплюнул гневно Утес. – Если бы он подло не открыл ворота Рыбьей башни, Сонетр обломал бы об Капертаум свои зубы!
Фюргарт нахмурился.
– Не знаю,
