о двух его последующих работах я ничего не знал. Взгляды Хадсона во время его земной жизни были вкратце следующими: –
Человек – такое замечательное животное, и в нем есть такие чудесные возможности, что его эго или индивидуальность обязательно переживут изменение, которое мы называем «Смертью»; эго, несомненно, продолжит свои незавершенные переживания в другой фазе сознания. Внутри него есть два отдельных сознания: одно, с которым он продолжает свою практическую повседневную жизнь; другое – спящее, но непогрешимое, как запись, регистрирующее каждое слово, которое он видел или слышал, каждую сцену (какой бы незначительной она ни была), через которую он прошел, каждый опыт, который он когда-либо знал. Первое способно к индуктивному рассуждению, второе – только к дедуктивному. Субъективный разум может быть задействован для использования сознательным разумом, но, поскольку он не способен к правильным процессам рассуждения, если ему позволить взять верх, так сказать, результатом будет психическое расстройство.
Общение с обитателями следующего состояния сознания невозможно. Когда человек думает, что имеет дело с невидимым разумом, он просто дурачится со своим субъективным разумом, или душой, которая представляет ему отражения его полной истории и соблазняет его верить, что он общается со своими ушедшими друзьями.
Хадсон был глубоко предан этим тезисам. Он осторожно обошел физические явления спиритизма. Совершенно справедливо, что он придавал первостепенное значение проявлениям Иисуса Христа и в значительной степени опирался на евангельские повествования, чтобы подкрепить свою позицию. Я видел, как один вольнодумный писатель называл его «спиритуалистом». Он был совсем не таким; и он высмеивал тех, кто утверждал, что общается с людьми, которые уже умерли. Он, конечно, верил в факты предполагаемых спиритических проявлений и в бессмертие; но его причины веры в последнее были совершенно иными, чем те, на которых спиритуалисты основывают свои убеждения.
Я много думал о Хадсоне, но не в течение года, иначе я бы не совершил ошибку, которую совершил с названием одной из его книг. Признаюсь, что одно время я был сильно потрясен выдвинутой им доктриной. Я прочитал все аргументы в пользу субъективного, или, как называет его Майер, «сублиминального» разума и поверил в его существование; это всего лишь другое название для души. Теория Хадсона была правдоподобной и хорошо изложенной; но я вскоре пришел в себя, и благодаря этому соображению; существование субъективного разума, или сублиминального, или души, как бы нам ни нравилось называть этот регистр, возможно, может объяснить некоторые из моих чисто ментальных переживаний; но как оно может объяснить телекинез и другие физические явления? Объяснит ли оно прохождение звонка из одной комнаты в другую, которая заперта? Объяснит ли оно внезапное создание симулякра человеческого тела, иногда почти такого же твердого, как жизнь; для перемещения тяжелых предметов; для левитации человеческого тела; для дематериализации цветов и для других физических проявлений,
