оживившись, мимолётно глянул поверх буйной головы зардевшегося Красноармейца – на Мать, подошедшую бесшумно сзади.
– Как пуля летела, ви́дел? Ладно, неважно! Выстрел-то видел?! – форсировал дознание ЧК, слегка улыбнувшись краешком рта в ответ на расплывшуюся младенческую улыбку, которую допрашиваемый им Красноармеец больше не мог сдерживать, уже признаваясь себе внутренне в том, что только что был уличён во лжи:
– Ну-у…
– Так, теперь вопрос: Дымок ви́дел? – спросил ЧК.
– Ну-у… – угрызения совести мешали Мальчишу думать над правильным ответом или над тем, как бы соврать похитрее.
– На что похоже-то было, на какое время?
– Да ва-аще-е, какой-то дре-евний, ста-арый-ста-арый, про-ошлый-про-ошлый-пазапро-ошлый ве-ек, каро-оче, – Мальчиш вяло и криво качнул назад рукой, сам не заметив, что только что в чём-то признался.
– Этого ты как раз и не до́лжен помнить! Если потом вспомнишь, то никому́ не говори. Всё можешь говорить, но про дымо́к – не говори́! Даже когда шампа́нское будешь открывать. Если ска́жешь – тогда всё! В общем, ты меня по́нял, – разъяснил ЧК.
– Не по́нял! – не сдаваясь, зло ответил Мальчиш, а на самом деле грустно посетовал в сердце: «Было полбеды, а теперь кругом беда. Много буржуинов, да мало наших».[19] Э-хх! – и он почувствовал себя та́к одино́ко…
– Ну, не понял – так потом поймёшь. Иди! – подытожил разговор Чёрный Костюм.
И Мальчиша, всё ещё не желавшего прерывать этот только что затеянный им же самим серьёзный деловой разговор «на равных», поймав момент его безнадёжной и по-идиотски улыбчивой задумчивости, когда Чёрный Костюм, привставая с корточек, напоследок задал Матери, преданно вставшей за спиной сына, вопрос: «Что с ним?» – Та почти что силой увела в детскую, сопроводив его невольную увольнительную привычным дисциплинарным напутствием ждать и свято верить в Её скорое возвращение к любимому сыночку. Он устало присел на свою детскую кроватку и скучно ссутулился, как маленький кораблик, хоть и пытавшийся по своей революционной заносчивости что-то там резать, но в итоге потрёпанный на бушующих волнах гражданской войны и утомлённо прибившийся к берегу[20].
Вдруг дверь в детскую отворилась, и Мать с порога с язвительным ехидством и свысока обратилась к его поглупевшему на несколько сот лет сознанию:
– Ну? Что?!
Он, полный сомнений, как ёжик в тумане[21], вышел в коридор.
– О чём беседовали-то, помнишь? – продолжила Мать.
– Мы в каком веке живём? – попытался очнуться он.
– Неважно! В двадцатом. Ну?! Что помнишь?!
– Помню… э-это-о… Про сон! – встрепенулся он, почёсывая свою русую макушку.
– А ещё что ты помнишь? – поинтересовалась Она с некоторой насмешливой снисходительностью, но и с заботой Старшей Медсестры, говорившей в настоящую минуту с раненым в голову, которую Она теперь, в силу своего профессионального
Гайдар А. Военная тайна.
Булгаков М.А. Белая гвардия.
Козлов С. Ёжик в тумане (сборник сказок и советский мультфильм).
