выдвижение.
В какой-то момент ко мне подошёл один из контрактников и попросил у меня бинты. Они понадобились для одного из старшин, которому при их помощи нужно было сделать что-то похожее на лапти. Как оказалось, в ходе ночного перехода один из его резиновых сапог засосала грязевая жижа, а сама нога попятилась вперёд и просто вылетела из большой обуви. Старшина в сумраке ночи просто не смог найти свой сапог, потому что было настолько темно, что перед своими глазами было ничего не видно. Я отдал ему несколько бинтов и советских перевязочных пакетов, из которых можно было сформировать подобие подошвы. Я в это время сидел на земле рядом с одним из контрактников, мы с ним по очереди грели руки на сухом горючем, которое у меня осталось в нескольких брикетах от сухпайков. Он попросил меня посмотреть его ранение, которое у него, как оказалось, было в области спины. После того как он снял своё снаряжение, то на его пояснице я увидел небольшого размера отверстие, которое проделал осколок, углубившийся далеко в мягкие ткани. Из этого отверстия на коже выходил тёплый пар; всё, что я смог тогда сделать, так это просто его закупорить, наложил повязку с марлевым тампоном. Ранение, судя по всему, было совсем не серьёзным, потому что тот парень прошёл весь путь нашего перехода от начала и до конца без каких-либо осложнений. Кроме него, раненых в нашей группе больше и не было.
Тем временем поступила команда на выдвижение, и растянувшаяся цепочка из людей последовала через глубину леса. Узкая тропа проходила через заснеженную кромку и редкие проталины, в тесноте которых возвышались большие сосны. На их низких ветках галдели скворцы и раздувались от голосов какие-то маленькие певуны. День тогда стоял ясный, солнце вновь начинало теплить округу, и лишь иногда выпадал редкий снег, создавая ощущение какого-то невозможного для нас волшебства. Складывалось впечатление, словно и не было всего того, что осталось у нас за спиной, словно бы не было никакой войны и мы всего лишь оказались на большой прогулке среди природы дикого леса.
В какой-то момент мы из него вышли и стали идти по холмистой местности, которая чередовалась резкими косогорами и спусками. Все они были также наполнены лесом и находились рядом с какими-то малыми населёнными пунктами. В последние нам было запрещено заходить, однако со стороны они казались безлюдными, и можно сказать, что война обошла их стороной, потому что они находились вдали от основных дорог и линий снабжения. Рядом с очередным из них и проходил наш путь, когда нам нужно было вновь забираться по резкому склону. Подниматься по нему было уже действительно сложно, поэтому высокий и поджарый генерал даже как-то с одышкой сказал: «Проклятая эта земля, и проклятая эта Украина». Что-то вроде этого я услышал, когда он от усталости отдал свой бронежилет одному из контрактников и стал подниматься по высокому склону. После того как на него поднялась часть осиливших, то она, можно сказать, сразу же и рухнула на снег, ожидая, когда поднимутся все остальные.
