всматриваясь в неподвижную дверь. Желая распахнуть её до предела, убедившись, что за ней действительно «всё в порядке».
– Идите собираться, а я заварю, – проговаривает мягко. – Всё будет хорошо. Дмитрий Андреевич большой мальчик и не станет делать что-то напоказ. Ему ни к чему представать перед вашими глазами в неугодном свете. Так что не накручивайте себя лишними переживаниями.
Качаю головой, сомневаясь в её словах. Мне ли не знать, что Димка не всегда способен усмирить разыгравшиеся эмоции. А с Максом у него слишком долгие счёты.
Нехотя отступаю в сторону спальни. Наспех переодеваюсь и закалываю непослушные волосы. Делаю всё на автомате лишь бы не думать о том, что происходит за дверью.
Всё идёт не так. Все планы катятся к чёрту. Голова нещадно раскалывается, не позволяя сосредоточится на простых необходимых делах. А сердце и вовсе выбивает сумасшедший ритм, то и дело, грозя, выпрыгнуть из грудной клетки.
– Молодые люди, может быть, чаю? – умилительно трогательно уточняет Мария Тимофеевна, у вошедших в квартиру, спустя добрый десяток минут.
– С удовольствием, – парирует дерзко Верховцев. – Тем более сегодня вся семья в сборе. Я, дочь, Куська, да её абсолют.
– Прошу нас извинить, но меня уже ждут, – выпаливаю скороговоркой, беспрекословно следуя к выходу. Суетно сгребаю с полки ключи, вкладывая их в ладонь Макса. – Моя машина на парковке за домом. Пожалуйста, подгони к подъезду. Я сейчас спущусь.
– Она такая фиолетовенькая, если ты забыл. Мой подарок, – скалится Верховцев, подмигивая. А я наспех сканирую внешний вид обоих на предмет видимых повреждений.
Макс забирает рюкзак, благодаря Марию Тимофеевну за предложение и мирно прощается, получая в ответ напутствие, схожее с родительским благословением.
– Вы бесконечно добры ко всем униженным и оскорбленным, – обращаясь к помощнице, театрально вздыхает Верховцев, как только дверь вновь оказывается плотно закрытой.
Игнорируя Димку, направляюсь к дочери, что притихла на руках Марии Тимофеевны. Нежно целую пухлую щёчку, обещая забрать её сразу, как только вернусь из командировки.
– Всё будет хорошо, – мягко уверяет в ответ спокойная женщина. И я лишь кивают, пытаясь собрать всю волю кулак и поверить в подобное.
– Хорошего отдыха, родная, – переслащено нежно припевает Верховцев, поравнявшись со мной.– Гештальт такое дело: не закроешь сама, закроют меня. Постарайся с этим не затягивать.
– Дим, я тебя…, – процеживаю в ответ, поджимая губы на полуслове от злости.
– Обожаешь. Я знаю, – язвит с широкой улыбкой. – Сам от себя в восторге. Такая выдержка! Только кулаки, знаешь ли, всё же зудят. Так что не затягивай, милая. Прошу, не затягивай.
Спустя пару минут оказываюсь в машине, занимая место водителя.
– Извини. Унять Димкино эго никому не подвластно, – бросаю с толикой
