я однажды украл зеркало.
– Зачем?
– Хотел на себя посмотреть. Приехал новенький, и у него, когда отняли вещи, зеркало тоже выложили. И я пробрался…
Малина тут же показалась сперва горькой, потом кислой. Зеркало тогда отобрали почти сразу, и посадили в темноту, и заставили дышать в унисон с братом – Ирвин его не видел, только слышал дыхание, да чуть касался локтя колышущийся рукав. Зачем всё это – куст, малина, лес, Шандор рядом, – если всё это кончится обителью, наверняка его найдут ведь, и тогда…
– Ты чего, Ирвин? На, держи, смотрись, – Шандор протягивал ему зеркальце в костяной оправе. – Держи, не урони. Я в детстве яблоки таскал.
– И что тебе сделали?
– Ничего хорошего.
Просыпался – не думал ни о чём. Миг-два лежал, солнце светило через шторы. Фыркал лучу, пытаясь сдуть его с лица, как прядь волос. Вспоминал, кто он. На мгновение казалось, что он помнит что-то ещё, что он плывёт на корабле и смотрит в море, и смотрит на луга с горы, и лежит на траве, раскинув руки, и всё это одновременно, и ещё, ещё… Выныривал из серо-голубой дали обратно в себя. Ждал. Слушал, как внизу ходит отец – двигает стулья, звенит ложкой о тарелку; или отец уходил в лес, и тогда можно было лежать не вслушиваясь, ждать отца из тумана. Он всегда приходил, всегда возвращался, и с каждым шагом его в сторону дома радость росла в груди, как волна. Можно было – вскочить, вихрем сбежать по лестнице, поскользнуться на стёртом полу, упасть и рассмеяться. Лучи и волосы ниже плеч щекотали шею. Если смотреть на солнце сквозь зелёный лист, мир делался совсем правильным, совсем летним. На завтрак были чёрный хлеб и щавель, и день стелился впереди – блестящий, совсем новенький, как капля росы. Но в то утро всё было иначе. Шандор проснулся оттого, что услышал голоса: отцовский и ещё один, незнакомый. Босиком сбежал по прохладным, не согревшимся с ночи ступенькам, ёжась, ввалился в кухню и услышал:
– А вот и юный Шандор. Что ж, рад видеть.
На стуле, где обычно сидел Шандор и который отец сколотил сам, сидел человек в чёрном и бордовом, крупный, черноволосый, и качал головой. Смотрел так, будто был хозяином. Сказал:
– Не хочешь поздороваться?
– Вы кто?
– Видишь ли, я твой наставник. Магия выбирает будущего мага, и маг нынешний – это я – забирает его с собой и учит всему. И отказаться, к сожалению, нельзя.
– Вы… Зачем вы пришли?
– Боишься меня? – Человек смотрел на Шандора внимательно и как будто с симпатией. Будто он понимал больше, чем Шандор мог предположить. Будто бы имел право так смотреть. Вздохнул и объяснил: – Видишь ли, мы с твоим отцом повздорили. Он не хотел, чтоб я тебя забирал. Начал драку. Я ему, как бы объяснить, стёр память о тебе. Отправил в иное место.
Шандор застыл на миг – и стрелой выбежал во двор. Может, отец во дворе, может быть, в лесу, может быть, незнакомец врёт, потому что ведь не может такого быть, чтобы отец куда-то делся, не может быть, чтобы…
Незнакомец не бросился за Шандором вслед, но почему-то появился у забора. Прямо из воздуха – всё такой же спокойный, основательный.
