сказал я ему.
Майтус осторожно присел на край, сложил кисти рук на коленях.
Я откусил картофелину, пожевал. Потрескивали фитили. Майтус смотрел в стену. Казалось, что и не дышал.
Рыжеватые усы. Золотящийся глаз.
– Дай руку, – отложив миску, я протянул ладонь.
– Да, господин.
Я закатал левый рукав Майтусовой рубахи.
Поперек запястья бугрилась широкая продолговатая короста. Жесткая, неприятно свекольного цвета. Свежая. А сквозь нее проглядывала бирюза.
Ящерка.
Я колупнул коросту пальцем. Ящерка внутри раскрыла пасть.
Ишь какая! Своих не узнает.
– Как это было, Майтус? Что отец говорил?
– Господин показался мне испуганным.
– Что?
Майтус кивнул.
– Господин сказал: ложись. Я лег. Железо холодное. Вода холодная. Господин нож мне подал, а я взять не могу, пальцы…
Он мотнул головой. Ему было стыдно за ту свою слабость.
– А потом?
– Потом взял. Господин сказал: успокойся, режь быстро, но не глубоко. Положил мне ладонь на затылок. Сказал: вдохни. Я вдохнул. Сказал: режь. Я и чиркнул. А он сказал: вот и хорошо.
Я снова колупнул коросту.
Майтус поморщился, но отдергивать руку не стал.
– Больно?
– Жжется, господин.
Я заглянул ему в глаза:
– Майтус, мне нужно точно знать, что тебе говорил отец. Почему он был напуган. Что его испугало.
– Он сказал, что ошибся.
– В чем?
– Не знаю, господин. Я ослабел. Я плохо слышал.
– Погоди.
Я подтянул к себе мундир.
Вот она, воткнутая в подкладку игла. А вот и платок. Плотный, не сразу и прокусишь.
– Потерпишь, Майтус? – спросил я.
Ответом был судорожный кивок.
Мизинец? Средний? Указательный? Я подул на многострадальные свои пальцы. Какой колоть сейчас?
Указательный.
Игла клюнула подушечку. Кровь выступила влажной бусиной.
– Майтус, – сказал я, – возьми платок, сожми в зубах. А то перебудим тут всех.
– Да, господин.
Кровник забил платок в рот.
Я поправил его руку, чтоб коростой смотрела ровно на меня. Ладонь была липкая, потная.
– Боль будет острой, но короткой.
Майтус зажмурился.
Я выцелил ящерку. Стиснул поудобней иглу.
О, сколько раз я уже колол свои и чужие пальцы, плечи и шеи! Чаще, конечно, свои. А еще, бывало, самого Огюма Терста.
Здесь важен упор локтя. И хват.
Игла опустилась.
Майтус дернулся, замычал, отбив в пол пяткой.
Из-под коросты брызнула, бирюзово блеснув, капля крови, я торопливо прижал ее указательным пальцем.
– Айма тиан шэ…
Кровь смешалась. Моя, отца, Майтуса.
