задерзил:
– Это кто же это здешний-то хозяин? Кощей Бессмертный, что ли?
Незнакомец только усмехнулся:
– Брякнешь тоже. Кощею что? Он заперся в своем замке на вершине горы и никого ни слышать ни видеть не хочет. О медведе я говорю. Это вы, потомки орисов, так его назвали. Нет бы сказать «могучий берложник лесной» – так вы его «тот, кто ведает, где мед». Будто сами вы не собираете медок по пчелиным дуплам.
Сообразив, что враг не стал бы запросто болтать с ним, Иванасий тут же и напыжился, напустил на себя важности, точно купец какой-то заезжий:
– Да чего ты разворчался-то, душа пустынная. Показался бы хоть, кто ты есть. Аль боишься меня, скрипучий язык?
– Вот проживёшь хотя бы с четверть моего, тогда и посмотрю, какой язык у тебя станет. Ничего я не боюсь, – добродушно ворча, незнакомец вышёл из-за дерева, приблизился к Иванасу.
В темноте разглядеть незнакомца почти невозможно. Но луч света он направил на себя, и перед парнем появилась… сгорбленная бабка. Волосы чуть ли не до пола свисают, лицо землистое, всё в морщинах, на хилое тело какая-то рогожа наворочена, на кудлатой макушке серый войлочный колпак топорщится, ноги до колен изодранной юбкой прикрыты, на ногах – бесформенные чувяки, а в длинных руках узловатых – кривой посох. Свет же, успел заметить Иванасий, струился теперь из-за веток.
– Ну, хватит меня разглядывать. Ежели не боишься, идём в мою избу – покормлю чем Бог послал, спать уложу на деревянном топчане, а баньку – не взыщи, топить не буду на ночь глядя.
Протянула бабка руку к дереву – источник света снова оказался у неё в руках.
– Что это у тебя за свет такой? – загорелся интересом Иванасий. – Пламя так ровно не светит! Да и ветки от него уж запылали бы. Не холодный ли огонь у тебя, бабуля? И вообще, как ты здесь оказалась, так далеко от людского жилья?
– Слишком много вопросов задаёшь, бесшабашная твоя голова, – ворчит старуха. – Огонь у меня не обычный. Чтоб его зажечь, кресала и кремня не надобно. Только не проси – не отдам ни за какие коврижки. Да и переведёшь ты его в два счёта. Пользуйся уж факелом. Мотри только лесной пожар не устрой где-нибудь. Так пойдёшь в мой дом али не…, – зашлась старуха кашлем…
Избушка Бабы Яги
В темноте пробивается луч «холодного» света. Весёлый огонёк на валунах танцует, а между валунами вьётся узкая тропинка, ведущая Иванаса с бабулей в гору.
– Я-то от жилья в двух шагах, – скрипит в темноте старушечий голос, – я тута живу почитай уже лет двести. А до этого жила в дремучем лесу, далеко отсель, в стороне, где солнце заходит. А вот ты какого рожна сюда забрёл?
Ответить Иванасию не дал медвежий рёв, прорезавший внезапно темноту. Он был неагрессивный, словно зверь всего лишь только предупреждал, чтобы его ненароком не потревожили. Иванасий ухватился было за кинжал, однако бабка, ростом доходящая
