на речных пароходах под командованием большевика-рабочего Виноградова задержала продвижение вражеских судов. Сам Виноградов погиб в бою.
Сольвычегодский уездный комиссариат проводил призыв военнообязанных в Красную Армию. Кадровых частей в городе не было, подразделения создавались, как говорится, «на голом месте». Новобранцев, которые раньше не служили в армии, зачисляли в запасной батальон, где они перед отправкой в части должны были пройти кратковременную военную подготовку. Под казарму для этого батальона использовали помещения старинного Введенского монастыря в центре города. Батальоном командовал мой знакомый, капитан старой армии П. Л. Круковский. А мне было приказано срочно сформировать для отправки на фронт маршевую роту из бывших солдат и унтер-офицеров. Если в запасной батальон шли ребята в возрасте от 19 до 25 лет, то в моей роте были и мои ровесники, и старше меня бойцы. Некоторые из них успели повоевать с германцами и австрийцами в 1914—1917 годах.
Уездным военным комиссаром в Сольвычегодске был коммунист Прокопий Алексеевич Тюкавин (впоследствии полковник Советской Армии). При беседе со мной он говорил:
– Теперь, Теребихин, ты красный командир. Мы тут совещались и с уездным начальством и в Совете волости. Смотри, не подведи земляков, постарайся оправдать рекомендации. Поведешь людей воевать за землю, за народную власть, за свободную жизнь. Быть командиром в Красной Армии – это не каждому доверяют. Прочувствуй свой долг!
Формировалась маршевая рота в здании бывшего городского училища, где я учился мальчишкой. Нас неплохо по тому времени обмундировали. Все, у кого своя одежонка оказалась худой, получили шинели, гимнастерки, брюки, ботинки с обмотками. Не знаю, где Тюкавин все это мог раздобыть, видимо, привезли откуда-то старые запасы. Не было только самого главного – оружия. На роту дали с десяток винтовок-трехлинеек, для взводных командиров не нашлось ни одного нагана. Тюкавин заверил, что нас вооружат в Котласе.
Спешное поначалу комплектование роты затянулось до конца октября. Пополнение прибывало не только из Сольвычегодского, а и из других соседних уездов, прибывало медленно, а часть зачисленных в роту бывалых солдат разбегалась по домам. Было такое, из песни слово не выкинешь. Не все мужики дышали революционным духом. Некоторые высказывались откровенно: «Я свое отвоевал. На лешего мне идти под американские и белогвардейские пули?».
Мы ждали отправки на Северный фронт, но когда все четыре взвода роты из 250 человек были наконец полностыо укомплектованы, мне вручили предписание: убыть с ротой в город Борисоглебск в распоряжение штаба 9-й армии Южного фронта. Сопровождать роту военный комиссар назначил своего двоюродного брата Феодосия Тюкавина.
Вычегда покрылась льдом, пароходы не ходили, и до Котласа шли пешком. Там нам выделили семь оборудованных нарами вагонов-теплушек с железными печками, а на вопросы о винтовках ответили, что
