ему выяснение отношений с товарищами из-за первой попавшейся им на глаза смазливой бабенки.
– Глянем в соседнем вагоне…
– Машинку для закатки губ прихвати… – напутствовали его.
Напившись вдоволь крепкого и горячего чаю, Григорьев ушел спать, оставил их одних. Рэм все слушал и изредка плескал себе в стакан из непонятно которой по счету бутылки. Лицо его мрачнело, а взгляд тяжелел. Но его суровость Анюту нисколько не пугала.
Несмотря на то, что лейтенант о себе почти ничего не сказал, ей казалось, что она знает его уже давно. У нее появилось ощущение того, что между ними установилось тесное взаимопонимание, граничащее с духовной общностью, которая неизменно переходит в близость. Поначалу в духовную, а потом и в физическую.
Требовался легкий толчок. Кому-то из них двоих надлежало сделать первый шаг. Девушка надеялась на то, что инициативу возьмет на себя представитель сильного пола. Время шло, а Рэм ничего не предпринимал.
– Отвернись к окну, я переоденусь… – подталкивая события, негромко произнесла проводница.
С нерешительным колебанием, Анюта медленно распахнула рубашку, скинула ее. Заведя руки назад, она отстегнула застежку бюстгальтера, не сразу сняла его. С внутренним волнением ждала, что сейчас, поднимаясь, шевельнется за нею надвигающаяся тень, мужские руки возбуждающе опустятся на ее плечи и…
Не дождалась Анюта. К ее разочарованию, лейтенант даже не шелохнулся. Привычными движениями она быстро стянула вниз юбку, выпрямилась, чуточку помедлила.
– Можешь смотреть, – разрешила девушка, накинув на себя халат. – Ну, как тебе? – она кокетливо присела, выпрямилась.
– Хорошо, – кивнул парень головой. – Как дома…
На самом деле, Анюта будто стала другой, намного ближе. От ее внешнего вида повеяло чем-то подзабытым, но странно родным. Внутри все задрожало. Помимо его воли все мужское существо потянулось к живительному женскому теплу.
– Тебе плохо, я вижу… – девичье дыхание приблизилось. – Забудь обо всем. Я тоже этого хочу… – узкая ладошка с жалеющей лаской опустилась на лицо Рэма, тонкие пальчики пробежались по его осунувшимся скулам. – Ты такой хороший…
Второй рукой девушка приспустила халатик с левого плеча, обнажая матово-белую грудь.
– Анюта, – глуховато произнес он, – понимаешь, глупостей не следует делать, даже если очень плохо. Ты хорошая. Но так нельзя поступать, это не по правилам…
Сильные мужские ладони перехватили тонкие кисти, бережно сжали их, поднесли к раскрывшимся губам.
– Ты хорошая, Анюта. У тебя все еще будет. Не стоит тратить свои чувства на ничего не значащие и ни к чему не обязывающие встречи. Но если тебе невтерпеж, – Рэм иронично усмехнулся, – ты выйди, свистни, и к тебе мигом выстроится очередь…
Будь он трезвым, парень это не сказал бы, объяснил бы
