такой же быть.. Волшебной..
– Да. – Ошеломленно киваю я, нисколько не сомневаясь в сказанном. – Знаешь, Анют, в голове застряло, как наша Никушенька кричит: " Папочка, пусть бы он меня ударил, я привыкла!» Представляешь, что переносила она, елки палки?! Иногда, грешным делом думаю, смерть на полотенце тюремном Олейникову – расплата за то, что творил с ребенком, ух! – Я сжимаю яростно кулаки. Аня стоит у – окна, зябко трет локти.
– Грэг, а меня удивляет, что в галерее вчера купили две его картины «У реки» и «Туман».. Восхищаются.. Люди не знают его нутра то.. Не ведают, что черно в нем.. И как ужиться с таким?… Мишка то мой, вот, если кентавра там рисует или грозу, так знаю – сердится или – мысли смутные.. А этот паразит, пьянь, ребенка тумаками, а потом: Туман, река… – Аня всплескивает руками. – Не понимаю я такого…
– Нюточка, милая, это такой изощренный способ в себе сохранить осколки гармонии. Среди развороченной в угли и пепел души. – В комнату осторожно заглядывает фей, в фартучке поверх немыслимого вихря шифона, пены сиреневых кружев и мерцающей паутинки бисерного паррота на шее. – Горушка, кушать… все готово. Тебе сюда подать? Или в кабинет? Я принесу. Куда скажете, ваше сиятельство, любимый… – смеется фей лукаво, смущая меня.
– Какое сиятельство? Почему это еще – сиятельство? – Растерянно фыркаю я, соскакивая с дивана. – Ничего не неси, сейчас я, только душ приму. Мишка приехал?
– Нет еще. Сказал – заправится. Едем завтра на дачу. Он после этого всего и слышать не хочет о городе.. Ни в какую. Милый, убеди его? Мне тут удобнее с этим дневником.. И тебе. Словари все под рукой.. А там.. Ну, не потащим же все отсюда? – Фей качает головой. – Ты сказал, это – провансальский? Даже и не бретонский?
– Да, сердце мое. На нем написана поэма Фредерика Мистраля, помнишь? Конечно, я хотел бы консультироваться с Гарышевым и Танюкович. Это по городскому удобней мне…
– А что, Грэг, покажем ему что ли, что боимся? – хрипло смеется вдруг Анюта, нервно перебирая пальцами по подоконнику. – Что там написано у Виолки – то? Какой хоррер?
– Да это не хоррер, а, скорее, путаный детектив какой то.. средних веков… Не разобрать. И не боюсь я его совсем, что ты, с чего взяла?! Мерзавец, на ребенка полез, видит первый раз, как посмел?! Пошел он, знаешь куда. Еще будет руками тут махать. А переводить, так, я для себя перевожу.. Любопытно. Она же пишет, как все это произошло… начало. Как ее мать создала ювелирную коллекцию из камня Елизаветы Тюдор… Сапфир с изумрудами.. Огранки подобной – не было..
– А что за коллекция? – Аня с любопытством смотрит на меня, охватывая рукой мою талию, помогая фею проводить мою незадачливую персону до ванной.
– Два гарнитура. Ювелирных. В одном – серьги и колье, в другом – паррот с кабошоном и серьгами. Агния Мстиславовна долго колдовала над эскизом, даже писала своей подруге, маркизе Манчини, в Венецию, месяцами ждала ответа, рисунков, набросков… Муж ее, адвокат, по каким то своим каналам, помогал этой переписке, в советское то время…
