на калькуляторе. Подумаешь, велика ли важность – взять всего один день из такого количества и пуститься во все тяжкие? Какое замечательное желание! По-моему, очень изобретательное. Я бы непременно поделилась с кем-нибудь этой идеей, но, конечно, нельзя никому рассказывать о том, что загадал, иначе не сбудется. Ха!
Именно это я и загадала, когда Барбара и Люси вынесли огромный праздничный торт.
– Поместилось только двадцать девять свечек, – говорила Барбара всем подряд и смеялась.
Иногда она просто выводит меня из себя.
Итак, я склонилась над своими двадцатью девятью свечками и загадала желание.
Я пожелала, чтобы на один день мне снова стало двадцать девять лет.
В этот день я бы сделала все иначе.
И тут уж я бы все сделала как надо.
И никогда больше ни о чем бы не попросила.
Ох ты! Я сногсшибательна!
Первое, что я заметила с утра, когда Барбара разбудила меня телефонным звонком, была моя грудь.
Я всегда сплю на животе и с годами привыкла, что при пробуждении мои груди оказываются под мышками. И первым делом, как только проснусь, я сдвигаю эти кучки плоти в более удобное положение.
Итак, когда я очнулась, звонил телефон, так что я бессознательно потянулась поправить грудь и вдруг поняла, что не нахожу ее в привычном месте. Моя грудь была именно там, где груди полагается быть!
Я не придала этому большого значения. Подумаешь, всякое бывает, и это обстоятельство никак не подтолкнуло меня к осознанию произошедших за ночь изменений. И только позже я поняла, что уже тогда могла бы догадаться.
Открыв глаза, чтобы поправить грудь (а заодно снять телефонную трубку), я кинула взгляд на электронные часы у кровати. Часы показывали восемь тридцать. Я слепа, как крот, уже двадцать пять лет и однако же смогла увидеть время. Наверное, заснула в очках, подумала я. Я так уже много-много раз засыпала, только очки никогда не оставались сидеть на носу ровно, особенно притом, что я сплю на животе. Я снова глянула на часы, потом поднесла руку к лицу. Никаких очков. И тут я обнаружила свои очки на столике. Может, мне просто показалось, что я различила время? Очевидно, я еще не совсем проснулась.
Телефон все не унимался; я села в кровати и надела очки. Мир вокруг внезапно расплылся.
Сняла очки.
Мир снова обрел четкость.
Надела обратно.
Опять поплыло.
Бернис Занкхауэр, подруга моей подруги Лоис Гордон, однажды утром проснулась и обнаружила, что ее ступни уменьшились на полразмера. Может, со мной тоже что-то такое произошло. Откуда мне было знать?
Наконец я сняла трубку. Разумеется, это оказалась Барбара.
– Ты хорошо провела вчера время? – спросила она.
– Я прекрасно провела время, дорогая, – ответила я, и это были первые мои слова после пробуждения.
Голос
