Значит, уже прочла письмо!
– Постараюсь, Анна Семеновна. А ответьте и вы на мой вопрос. Сколько денег может получить по контракту с издательством Лилия Леонтьевна?
– За рукопись?
– Да, за украденную рукопись.
– Шестьдесят тысяч рублей. Ровно шестьдесят тысяч.
Глава 6, в которой я узнаю, что эмо-киды не прикидываются
В длинном темном коридоре вкусно пахло жареной картошкой. Я подумала, что зря упустила момент маминого покаяния. А надо было вытребовать себе хотя бы какой-нибудь нормальной еды по вечерам вместо горелой фасоли. А то ишь, боится, что я стану анорексичкой, а вместо того, чтобы картошечки пожарить, все листает свои умные книги.
Кстати, анорексия – дело тяжелое. Ника рассказала по аське. Ее заставляют, грозят, что она умрет от голода, а ей не хочется. «Проблема, – писала Ника, – в моей голове. Не могу убедить свою голову заставить меня поесть».
«Что ж, хани, надеюсь в этой общаге меня ждет приключение, и я смогу занять твою голову чем-нибудь интересным», – подумала я.
Я миновала просторную общажную кухню, в которой жарили картошку две пухленькие студентки, и постучала в дверь комнаты Риты Гвоздь.
– Макс? – выкрикнули из-за двери.
Я приоткрыла дверь и ответила:
– Нет.
– Проходи… – уныло отозвались изнутри, – проходи… Я в ванной…
Последние слова были произнесены совсем уж умирающим голосом. Я вошла и оказалась посреди совершенно темной комнаты. Памятуя о недавнем захвате в плен, я пощупала стену в поисках выключателя. Нажала и вскрикнула.
Стены, пол и даже потолок комнаты были выкрашены в черный цвет. На окнах – черные занавески. На фоне этого безумного интерьера пестрят ярко-розовые детали – пуфик, настольная лампа, коврик у кровати. Ну и местечко! Веселый гроб.
Я отворила скрипучую дверь ванной комнаты и вздрогнула.
В ванне без воды полулежала девушка. Она здорово напоминала кучу анимешных героев сразу.
Облегающие черные джинсы и майка. На руках – напульсники с шипами. Черные волосы коротко острижены сзади, один глаз полностью закрыт неровной челкой. Губы – бледного бежевого цвета. Тот глаз, что виден, густо обведен черным карандашом.
Первый раз в жизни вижу эмо так близко. И ничего хорошего я не заметила: на одном краю ванны сидел плюшевый мишка, на другом – поблескивало лезвие ножа.
Я запаниковала. Эй! Хеллоу! Я расследую пожар, а не самоубийство!
– Меня зовут Гайка, – осторожно сказала я и шагнула к ножу.
Может, я успею схватить его, пока она не перерезала себе вены? Я сбросила рюкзак на пол.
– Рита, – хрипло отозвалась девушка, не сводя глаз, то есть глаза, с ножа.
– Рита, можно я возьму нож?
– Зачем?
– Э-ээ… Отрежу колбасы докторской на кухне.
– Нет. Мне он нужен.
– А мне кажется, не нужен.
– Нужен!
